Медитация

Святость с мерзостью соседствуют во мне.
Как это может? Уму непостижимо.
Удариться лицом о пол. Лежать на дне.
И слушать лёгкий гул в висках почти неуловимо.

Гнобить себя? Ах это я умею.
Винить, хлестать, полосовать?
А, может, переоденусь в Веренею?
Кто узнает, что меня не надо четвертовать?

Принять в себе и свет, и мрак кромешный
Не удается мне из года в год.
Меня не беспокоит совершенно
Гряда людских, мирских хлопот.

Меня заботит буйство мира,
От происходящего внутри меня мутит.
А я хочу поклонника и пира.
Такая вся воздушная. Мне это льстит.

В чём сложность принимать противоречия?
Те, что сидят внутри, в глуби?
Мне хочется заполнить междустрочия,
Чтобы узреть позор свой издали.

И хоть тогда мне станет легче,
Я позабуду вспоминать о смерти,
Мой нервный остов станет крепче.
Меня отпустят не надолго черти.

Крадётся чёрная след в след.
Приду домой, налью себе я чаю.
Возьму я книгу, лягу в плед.
Не близко ль это место к раю?

Раз мне так мило стало там?
Не мучают пустые мысли...
Не тянет ложечкой по "нам",
Не гложет что-то изнутри, не пискну

Ни о политике, ни об одной проблеме сложной.
Сама себя игрой перемолчу.
Вот что свобода! Нет больше схемы ложной,
Что раз навек запаена - включу!

О тишина внутри торжествовала,
Любви к себе намёк, да в бездну крик.
Вчера ещё немного я недомогала.
Казалось, что прошёл лишь только миг.

Держу тишину эту звонкую, точную.
Будда именно так всем своим завещал.
Раскрыла я принцип и формулу мощную
Благоденствия. Рядом кот, что есть мочь, затрещал.

Нелегко мне даётся ваша медитация.
Как бы мне заткнуть все эти голоса?
Как будто в меня детстве радиация
До пят опрыскала меня, плеснув в глаза.

И исказилось мира виденье
С тех пор, что не вернуть назад.
Мне не интересно больше Евровидение
И не хочу не забывать приклад.

Хочу детей, котов, умиротворения!
Хочу друзей, гостей, хлопот!
Хочу всегда хорошее настроение.
Хочу от близких шквал забот.

Ведь этого не может быть безмерно много?
Всегда приятен голос близкий и родной.
Как не бывает много выходного
Чтобы побаловать своих родных едой.