Так жить нельзя

    
               

     Осень. Ноябрь вступил в свои права. Женщина грустно смотрела на низкое серое небо. Казалось, что вот-вот пойдёт снег. «Сегодня второе число»,- прошептала она, еле-еле слышно. Второе ноября. Это был день её рожденья. Пожухлая листва жалась к обочине тротуара. Порывистый ветер безжалостно трепал чёлку, выбившуюся из под берета.
      Вечерело. Она возвращалась с работы домой. Ноги с каждым шагом становились всё непослушнее, будто гири висели на них и не давали идти легко и бодро. Руки стыли. Пальцами не хотелось шевелить. И чем ближе она подходила к дому, в котором жила, тем всё сильнее замирала душа от страха и неведения, что ждёт её дома? Вот и подъезд, но заходить не хотелось. Чувство страха наполняло каждую клетку организма. Пройти бы мимо… Женщина медленно подняла глаза вверх и инстинктивно остановила взор на кухонном окне, расположенном на девятом этаже. Тусклый свет от лампочки не предвещал ничего хорошего. Нужно заходить в подъезд, но женщина медлила. Мысли, как осы в растревоженном улье, не давали покоя. Что ждёт её там сегодня? Пьяный дебош? Унижения? Или страх ожидания, что всё это ещё впереди, двумя или тремя часами позже? Но, надо идти. Дома ждут дети. Женщина не решительно вошла в лифт, стены которого были исписаны чёрным маркером, пол заплёван. Она робко нажала на кнопку с цифрой девять.
           Лифт с визгом и лязгом начал подниматься на девятый этаж. А ей хотелось, чтобы он беззвучно полз, как черепаха. И чем дольше, тем лучше. Поравнявшись с восьмым этажом, женщина услышала пьяный трёп и отборный мат. Ей захотелось проехать как можно выше, на крышу, а лучше в никуда, чтобы ничего не видеть и не слышать. Но лифт предательски остановился в нужном месте, двери открылись, и, хотела она этого или нет, пришлось выходить.  Шагнув на площадку ощутила вонь перегара, резкий запах пива и воблы. Мат, адресованный соседу по площадке, сопровождал каждый жест пьяного мужа. Эмоции были настолько сильны, что он не заметил появления жены.
    Прошмыгнув в, распахнутую настежь, дверь квартиры, она начала лихорадочно снимать куртку и сапоги. В мыслях вертелся вопрос: Где дети? Она поспешила в спальню, в надежде увидеть там детей, но грубый оклик догнал её и хлестнул по спине, сильнее кнута. «Явилась? Ты во сколько должна прийти? Где шлялась?» Женщина молча взглянула на часы и огрызнулась полушёпотом: «Не пулей же лететь. Всё равно не угодишь, хоть ползи, хоть бегом беги. Один вопрос. Где шлялась? И кто бы требовал отчёта? Сам гуляет налево и направо всю сознательную жизнь.» Ей было всё равно, с кем, где и когда гуляет её муж. Всё опротивело. Одна мысль, вырастить детей.
        Муж, закончив разборку с соседом и переключившись на жену, вальяжно развалившись в кресле, тискал в кулаке стакан с вином и неистово крутил кнопку транзистора, из которого во всю мощь орал голос Вилли Токарева. «И не охрипнет,- прошептала женщина, - ведь который день подряд надрывается». Да разве могла охрипнуть кассета, вставленная в транзистор пьяным мужем. Ей захотелось выбросить с балкона и ненавистный транзистор, и стакан с вином, и самого мужа.
    «На, пей! Сейчас будем танцевать!» - услышала она и пришла в себя. Муж всё крепче сжимал в кулаке стакан, хмурил брови и играл желваками. Ей казалось, ещё одно усилие и стакан разлетится на мелкие осколки и они, вместе с вином брызнут в разные стороны. «Господи! Когда будет конец?» - вяло шевеля губами, прошептала женщина и услышала хлопнувшую дверь. Это вернулись дети. Чтобы сгладить обстановку, она метнулась в прихожую, заговорила громко с детьми, предлагая им ужин и расспрашивая о делах. Дети с укором смотрели на отца, но этим вызывали ещё большее его раздражение. Он орал, что всех кормит, поит, одевает и обувает. Требовал отчёт об успеваемости в школе и на работе. Неистово бил себя в грудь и твердил, что если бы не он, то все жили бы под забором.  Чтобы не разразился скандал ещё сильнее, женщина глупо шутила, громко смеялась истерическим смехом, хвалила Вилли Токарева. Как же она ненавидела себя в этот момент! Накуражившись вволю, далеко за полночь, муж заснул не раздеваясь, а женщина долго сидела на кухне, не мигая, смотрела в одну точку. Она чувствовала облегчение от того, что муж не потребовал её присутствия в спальне. Этого она боялась больше всего.После таких развлечений мужа, она несколько дней не могла смотреть детям в глаза. Взгляд женщины упал на старинную икону Богородицы, которая ей досталась от матери. На какое-то мгновение показалось, что Богородица смотрит ей прямо в глаза задумчиво и с укором. Женщина вздрогнула.
  Вот и прошёл ещё год. Она стала старше, значит мудрее? Нет. Ещё один разрушительный год. «Всё,- решила она для себя, - надо что-то делать. Так жить дальше нельзя. Господи, где взять силы, чтобы прекратить всё? Уйти из жизни? Нет. Это страшный грех.  А как же дети? Как они без неё?» Женщина была в отчаянии. Вдруг она почувствовала прилив какого-то упрямства, злости на себя и желания разрушить всё и начать жить сначала.
За окном светало. Занимался новый день. Найдёт ли женщина в себе силы, чтобы начать жить по новому?