Приключения философа Талки. День 18-й, 4 часть

“Дебаты” закончились, и философы принялись жить обычной жизнью: отправились на небольшой, но красивый песочный пляж принимать водные и солнечные ванны, жарить шашлыки, играть в мяч и шахматы. Хозяин предложил мне прогуляться с ним по территории, и когда мы оказались наедине, обратился:
- Дорогой друг, дело складывается таким образом, что мне придется быть с вами предельно откровенным и рассказать вам то, о чем я не могу говорить даже своим близким друзьям. Надеюсь на ваше понимание,- последнее было сказано просительным тоном, он заметно волновался,- и сохранение вами всего мной сказанного в абсолютной тайне, потому что речь пойдет о деле государственного значения.
Он сделал глубокий вдох, как бы собираясь с силами:
- Я был не совсем искренним, говоря о бесполезности вашего учения. Я не мог говорить это при всех, но ваше учение – а вы показали его на практике – как выяснилось, обладает колоссальной разрушительной силой…, - и, увидев изумление на моем лице, печально улыбнулся:
- Это касается вас и Екатерины Юрьевны…

О. господи! Упоминание о ней ударило словно током. Кому мог помешать тот крохотный огонек, который на мгновения объединил нас, согрел наши сердца? Зачем он пытается говорить о том, что является лично моей – не его, не государственной – лично моей тайной и лично моей болью?

- Дослушайте же, я вас очень прошу! – в его голосе словно звучала мольба. Взяв меня за руку, Петр Афанасьевич стал торопливо, будто опасаясь, что произойдет нечто непоправимое, говорить:
- Она мне все рассказала. Вы смогли вызвать в ней ответные чувства, чего не удавалось никому, даже мне. Да, я был в нее безумно влюблен! Готов был бросить все – семью, работу, все – лишь бы быть с ней. Она же не испытывала ко мне любви - ее душа и мысли были направлены исключительно на самосовершенствование. Теперь же Екатерина Юрьевна посвятила себя  великой миссии нашей команды – созданию новой властной элиты в стране, в которой ей отводится большая роль. Она еще очень молода, но обладает знаниями и способностями государственного деятеля самого высокого ранга. Ее сознание не содержит бремени пережитых страной мрачных эпох и анархии переходного периода. Оно будет пользоваться новыми, еще неизвестными миру возможностями, которые даст наш препарат, называемый Федором чаем. Это сверхсекретное средство используется под контролем первых лиц государства, и причина посещения села Якубом Автандиловичем заключается именно в нем.

Такой оборот вызвал во мне нешуточный интерес, тем более, что я лично подвергся действию этого препарата, и, надо сказать, действию крайне полезному.

Уловив мое настроение, Петр Афанасьевич приободрился:
- Это была удивительная история великого открытия, сделанного на стыке новейших достижений в исследовании психотропных препаратов одной из спецслужб, и, представляете – философии! Я работал над диссертацией по созданию новой концепции времени, когда ко мне обратился никому тогда еще не известный сотрудник этой службы. Он поведал мне о том, что побочным исследованием действия новых видов “сыворотки правды” явилось создание странного препарата, не подпадающего ни под одну из известных классификаций по действию на испытуемого. А поэтому отбракованного как неперспективного и бесполезного для оперативной деятельности. Этот человек отличался редким любопытством и испробовал его действие на себе, после чего, после недолгих поисков, нашел меня. Я ведь опубликовал уже несколько своих статей. Когда он рассказал мне о характере действия этого средства – я не поверил: этот человек совершенно точно знал, что займет то место в государстве, которое он занимает сейчас, и предрекал будущие события в стране с точностью, недоступной для современного уровня политической аналитики. Когда некоторые его предсказания стали сбываться – я понял речь идет о гениальной находке. Но был неясен ее механизм. Несколько лет напряженной работы – и я его разгадал! За это время этот человек стал…,- он назвал его статус, - и засекретил как препарат, так и все мои работы. Так что нобелевскую премию я, увы, не получу. Я же из простого преподавателя превратился в руководителя специального подразделения, под видом создания села с философским уклоном отрабатывающего отдельные свойства препарата. А также изменяющего текущее сознание крупных государственных деятелей. Например, Якуба, – он засмеялся,- видели каким он стал? А знали бы вы, каким он был! Знаете кто он сейчас? А знали бы вы, кем он был раньше!

Вспомнив меняющийся облик кавказца от улыбчиво-добродушного с букетом роз в руках до свирепо - рычащего со словами демократии на устах, я попытался представить, но не смог. Все же больше интересовал механизм действия “чая”. На мой прямой вопрос Петр Афанасьевич покачал головой:
- Суть работы я вам открыть не могу, это – важнейшая государственная тайна. Могу сказать лишь одно – на разных людей он действует по-разному. Неожиданно для нас он подействовал одинаково на вас и Екатерину Юрьевну с сыном – сами знаете как. Дальнейшее его действие в этом направлении может разрушить наш проект. Екатерина Юрьевна в нем – главная фигура, действие препарата раскрыло в ней уникальные задатки государственного лидера. Вот, пожалуй, и все. Правда, еще одна маленькая деталь – сам этот проект, осуществляемый на ее родине – мой для нее подарок, в знак той Любви, слова о которой были произнесены вами сегодня, и которую я имел счастье и несчастье к ней испытать. Прошу вас, извините меня за эти откровения. Вы вправе поступить так, как сами решите. 

Он замолчал. Молчал и я. Интерес к его "чаю" пропал, а перед глазами возникла Екатерина Юрьевна с Вики…
Зачем мне его государство с его секретами, если он покушается на то, ради чего я живу – на любовь, пускай еще не родившуюся, но блеснувшую уже маленьким лучиком?

– Пожалуйста, не торопитесь с решением, послушайте сперва ее мнение, - сказал он с нажимом на слове “ее”,- если хотите, я могу вам рассказать, где живет Екатерина Юрьевна или даже отвести к ней…Вас там ждут.

От сопровождения я отказался и ушел, не попрощавшись со всеми, один. Сердце бешено стучало, внутри бушевал пожар.

…Словно из-за двери я вижу Екатерину Юрьевну сидящей во главе длинного стола, вокруг которого собрались самые важные государственные лица. Все завороженно слушают ее речь. Внезапно она замолкает и устремляет свой взгляд на меня. Присутствующие оборачиваются.
Я шепчу:
- Прости, я не смогу быть с тобой.
Она бледнеет и также мне шепчет:
- Не может быть. Не верю.

… Я на пристани, у своей лодки, ноги в воде, в руке бутылка водки. Пью ее из горлышка как воду, ничего не чувствуя. Слезы текут из обоих глаз прямо в рот.

…Сзади меня берут под руки, ставят на ноги. Перед моим лицом борода и большие добрые глаза. Федор? Что-то говорит, не понимаю. Доносятся слова:
- …Просила передать вот это, – протягивает листок бумаги.
- А это – уже от меня, - сует в мой карман пузырек с темной жидкостью.

Берет меня на руки, бережно кладет в лодку и отталкивает ее от берега. Я разворачиваю листок, читаю:
- Дорогой друг! Ты - настоящий. Желаю тебе любви. Надеюсь, встреча не за горами.
Целую его и падаю без сознания.