Дождь

               
  Небо   опрокинулось, или  вывернулось наизнанку и всю накопившуюся воду лило уже второй день.   И где же   оно хранило столько  воды?
По оконному стеклу текли не ручейки, а потоки с  такой  скоростью, что   маленькие волны не успевали стекать и, нагоняя друг друга, создавали замысловатые  рисунки и пузырьки.
    Это полупрозрачная  стена воды заслонила  внешний мир. Там за  этим водоразделом был  мокрый неуютный город,  безлюдный парк и  бушующее море с  мутными волнами.
     В комнате,  в  полусумраке,  светились экран телевизора  и компьютера.  По стенам то размазывались, то прыгали несуразные  изломанные  тени  и  отблески.
    Ящик телевизора и компьютер  целиком  захватили  власть,  они властвовали  с согласия хозяев и  заполонили комнату музыкой , криками , выстрелами  какой-то чужой  жизни. Смерть и придуманная жизнь,  любовь  и ненависть,  суды и дискуссии,  виртуальные  блюда почти издавали аромат,  не оставляя  пространства хозяевам. 
   Палец  на пульте рефлекторно  переключал программы, выискивая  что-то , что могло остановить внимание хозяина. Палец нажимал и нажимал,  а по стене от пола  до потолка скакали и скакали
пугающие призраки, но на них никто не обращал внимания, как не замечают привычные предметы обихода.
   Хозяева молчали , каждый нажимал свою кнопку , одна- у компьютера , другой- у телевизора .
 -   « О чём мы будем говорить ,  когда пройдут года…»?- выделилось из хаоса звуков. 
    О чём говорить?  О чём говорить друг с другом?  Повторилось,  как эхо и потонуло  в  чужой, виртуальной жизни, занимавшей хозяев.
 К грохоту  из ящика добавлялся  и шум  всё крепчавшего  дождя. А  непогода решила довести дело до логического конца:  в телевизоре  что-то щёлкнуло,  экран зло зашипел и погас. Его двойник - компьютер скопировал всё  по привычке.
       Комната утонула во мраке.  Весь  хаос звуков, живших в ней  на законных основаниях и ставшим  почти родным, вдруг, как пылесосом,   втянулся в экраны и исчез.
      Непрошеной  гостьей  воцарилась тишина. Эта изоляция от привычного заэкранного  мира,  обескураживала. Она заставила возвратиться  к себе, скорее, вернуться в себя.
      На столе появилась свечка,  её пламя тоже стало отбрасывать тени и отблески на стены и потолок и рисовать округлые, уютные,  давно забытые  картинки .
   Свечка  была одна. Два кресла из разных углов комнаты придвинулись поближе к ней и, почти соприкоснулись   подлокотниками.
    Закипел чайник,  и тонкий призывный свист нарушил тишину, ему  в унисон звякнули чайные чашки,  мелодию подхватили  ложечки.
-Дождь,- протянул   баритон,  выплывая из глубины кресла.
-Да, не перестаёт, - отозвалось   второе кресло  альтом.
Чайный пар волнами поднялся из бокалов,  поплыл и обдал ароматом.
- А, где наш зонт?  Где-то у нас ещё  был, старый.
- Старый,  это что, тот самый?
-Ты ещё помнишь? Да, такой же был дождь,  а у меня не было зонта.
-Да, да, и я галантно предложил свой…
- И  мы вдвоём уютно  уместились под  одним…
        Пар от чайных чашек поднимался и медленно заполнял промежуток между креслами.
Маленькая свечка  мерцала в полумраке и в её свете поблескивали оконные стекла.
Черный квадрат ящика утратившего  вдруг всю  власть,  стал расширяться и превратился в театральную стену.  Плавно раскрылись занавесы. Тени на стене стали приобретать  только им двоим понятные силуэты предметов  и  образов.
 Они возникали из глубины  сцены, где причудливые светотени  ставили спектакль из реальной жизни хозяев этой комнаты. Они   возникали,  проявлялись, оживали,  двигались  и будоражили  память. Выплыл  огромный зонт,  под ним силуэт. Зонт поднялся  повыше , мелькнул отблеск свечи,  под  зонтом , почти  прижавшись, уже  стояли  двое.  Зонт поднялся и  поплыл. Двое под зонтом побежали в укрытие, спасаясь от ливня.
   Тень руки  размякла, соскользнула и осторожно, даже робко дотронулась до   ладони хозяйки. По ладошке пробежала маленькая волна , как рябь на море  при  ласковой погоде.
- «Свеча  горела на столе, свеча горела…»выплыл из кресла и  плавно заполонил всю комнату мягкий  баритон, ему подпевал  альт…
         Маленькая свеча  на журнальном столике уже  догорела и не давала света, а зачем?
  Чай был уже выпит.  А  руки помнили всё , что положено  было им знать  по закону настоящей  любви,  не виртуальной.