Вещей накопили больше, а радости стало меньше 6

         
 Мы вновь в кабинете Розенкрейцера.  Глава розенкрейцеров  перед ним  возникает.

     Г л а в а  р о з е н к р е й ц е р о в. Я здесь, сын мой.
     Р о з е н к р е й ц е р. Отец, почему она так поступила?
     Г л а в а   р о з е н к р е й ц е р о в. Такова участь всех розенкрейцеров. Воля и познание – вот путь, по которому мы идем. А на этом пути нет места любви.
     Р о з е н к р е й ц е р. Для чего мне моя воля, мои познания, если я не могу быть счастливым?
     Гл а в а  р о з е н к р е й ц е р о в. Придет время и мы сделаем счастливым весь мир.
     Р о з е н к р е й ц е р. Я не хочу ждать, когда мы осчастливим мир.
     Г л а в а  р о з е н к р е й ц е р о в. Что делать, сын мой, если мир наш несовершенен. Что делать... Люди как насекомые снуют по нему в разные стороны. Собрать всех в единый поток, снабдить идеями, которые выведут этот миллиардный поток в долину счастья – вот наша задача, и перед ней любовь человека... Что такое  любовь отдельного человека перед этой целью? Ничто! мелочь! пустяк! о котором и говорить-то не хочется... Без любви человечество прожить может, а без наших идей его ждет катастрофа.
     Р о з е н к р е й ц е р. Любовь придает смысл существованию человека.
    Г л а в а  р о з е н к р е й ц е р о в. Работа по усовершенствованию мира придает смысл существованию человека. Ты посмотри, куда мир движется. К жалкому потребительству! «Имеешь потребности? Ну, так давай! насыщай! преумножай их, сколько возможно!» Так понимается смысл жизни многими в наше время. А что из этого выходит? У богатых уединение и духовное самоубийство, а у бедных – зависть и убийство. Люди живут для зависти друг к другу, для чревоугодия и разврата. Они приобретают всё новые и новые желания, столь же бессмысленные, сколь и глупые.
     Р о з е н к р е й ц е р. Какую мрачную картину нарисовали вы, отец мой.
     Г л а в а  р о з е н к р е й ц е р о в. Я спрашиваю тебя: свободен ли такой человек? Нет! Вместо свободы впал в рабство от своих же потребностей. В уединении он, и какое ему дело до всех.  Вещей накопил больше, а радости стало меньше. Другое дело наш союз... 
     Р о з е н к р е й ц е р. Отец, я ни на минуту не сомневаюсь в нашем союзе.
     Г л а в а  р о з е н к р е й ц е р о в. И с любовью у нас будет все  в порядке. Дай только срок. Когда мы обретем силу, достаточную для изменения хода истории, мы выйдем из подполья. И тогда полюбят не только наши идеи, но и нас самих. Так будет! будет! дай срок.
     Р о з е н к р е й ц е р. Простите отец, что обеспокоил вас, отнял ваше драгоценное время своим ничтожными вопросами.
     Г л а в а  р о з е н к р е й ц е р о в. Я всегда рад встречи с тобой, сын мой. Ты же знаешь, ты у меня на особенном счету. Среди всех братьев только ты способен материализовать воображение. Поэтому ты один именуешься не просто братом, а Розенкрейцером. (Смотрит на часы.) Ну, мне пора… Постой! Я вижу: к тебе спешит девушка. (С улыбкой смотрит на Розенкрейцера.) С нею ты не будешь страдать. Поверь мне. Она будет, а ты – нет. (Исчезает.)

                П р о  д о л ж е н и е  з а в т р а