Положила я руку...

Положила я руку ребенку больному на лоб —
И на лбу у ребенка увидела руку... старухи...
И меня охватил этот необъяснимый озноб
Это вовсе не страх, и не боль предстоящей разлуки...

Это — было стыдом — тем беспомощным детским стыдом,
(Я недавно при всех о любви, запинаясь, читала...)
И тогда это было? Иль это случилось потом?
Это было и было... а я это не замечала...?

Мне хотелось вокруг, незаметно для всех посмотреть,
Чтоб узнать, для кого это тоже не стало секретом?
Но казалось, что взгляд перехватит лукавая смерть,
И самой мне придется тогда с ней лукавить при этом...

Делать вид, что их нет за спиной — ни прочитанных книг
Ни проверенных строк – и детей невоспитанных тоже...
Это было недолго — какой-то пронзительный миг, —
А потом ощутила я температуру всей кожей...

А потом я несла на стареющих этих руках
В захламленный свой дом захворавшее сонное чадо
И во что-то он переплавлялся — тот стыд или страх.
Мне уже не хотелось от вашего прятаться взгляда.