Революционная ситуация или куда устремлена история

Революционная ситуация или куда устремлена история


Если мир действительно меняется, то непременно наше сознание заменится новым. И мы станем друим, оказавшись в другом пространстве. Но новое сознание придет не само по себе. Как и новый мир не придет по щучьему велению. И люди останутся пребывать в темноте до скончания своих веков, если не задумаются, что мир движется и не может когда-нибудь остановиться на чем-нибудь. Много людей в наше время носятся своими идеями, унаследованными от прошлого. Но как разрознена жизнь и как люди в ней разобщены, так же и их идеи. Мы живем в удивительно едином и целостном мире, расщепленном только нашим анализом и который должен синтезироваться только  нашим мышлением. Мы вступили в эпоху, когда людей должны объединять идеи, дух и их стремления к человечности, противодействующие произволу. И ничто другое этого мира интегрировать уже не может, раз мир расщеплен нашими стремлениями. Другого пути не дано. Поэтому учиться новому надо будет каждому, кто желает вступить в новое пространство и обрести новое сознание. На пути нашего общества к его будущему нет совершенно ничего, кроме невежества и темноты.

Моя концепция от других отличается тем, что прежде, чем приступить к изучению реальной жизни, я долгое время изучал и разрабатывал точку зрения будущего, в то же время ни на минуту не отрываясь от действительности, то ессть человеческой реальности. А потому моя первая книга вышла под названием "Настоящее с точки зрения будущего". Как же я сформулировал это будущее, в то время когда оно для всех исчезало, а марксизм-ленинизм отбрасывали на свалку. Марксизм я не отбросил. Из марксизма я, наоборот, взял все его рациональное зерно, очистив его от преходящих форм, из социализма взял все лучшее и те элементы, из которых вырастет будущее. В марксизме я понял его диалектический метод, и в исследовании применял его во всей области, которую я изучал. Приенял — значит искал, как искал Маркс. Вот и все предпосылки. И, разумеется, постепенно я пересмотрел всю предыдущую историю.

Чтобы показать, что жизнь в обществе обновляется и устремлена к будущему, надо, прежде всего, ясно показать, как она распадается и почему. Мы жизнь общества, а вместе с ним и свою, видим превратно, в состоянии разрушения, за которым скрыты содержательные процессы. Мы никогда не увидим в обществе обновления, если даже почувствуем, что оно должно обновиться. И это останется просто интуицией, предчувствием чего-то. И если бы новое пявлялось в образе старого, то мы его узнали бы. Но поскольку оно появляет как результат трудного превращения настооящего в будущее как переход в свою противоположность, то все переворачивается и пявляется новая реальность, уничтожающая старую форму.
Ни одно общество нсторически не обновлялась, а лишь качественно изменялось, разложив старые структуры. И обновление выражалось в создании нового содердания. И этот процесс всегда развивался диалектически. Поэтому мы никогда не знаем и не можем знать, почему распадается и разрушается мир, если не знаем объективное направление его развития и куда он устремлен. В этом смысле само понятие "к разумному рынку", "модернизация" — это абсурд. Я говорю "мир", а не запад и восток, и что мир уже выходит за рамки настоящего, разлагая капиталистическую систему и соответствующего ему способа мышления. Тем более если наши представления ограничены нашим собственным узким миром, который именно и разрушается, чтобы выйти на свободные просторы познания. Ведь кричат миллионы людей, потому что расстраивается их прежняя жизнь и собственнические представления. Ведь суть состоит именно в том, что наше сознание упорно не желает воспринять распад объективно, и его рассматривает просто результатом волюнтаризма, субъективизма и политического произвола. И я говорю не о обывателях.

Именно распада без обновления нет и быть не может. Распад и созидание – неразрывные стороны единого целого. В философии оно называется распаданием единого на противоположные стороны или раздвоением вещи. И наше сознание, плавающее на поверхности, к этому не имеет отношение и остается прикованным к распаду. И это поверхностное сознание может осознать лишь то, что происходит, с одной стороны, в реальной жизни, и с другой — и в нашей духовной сущности. Ясно, негативное восприятие жизни отсюда связано только с процессами распада, давящими на людей. А взгляд людей – это не научное познание. Здесь нужно точка зрения общества, на которую нужно подняться, отодвинув индивидуальную. И нас сейчас совершенно не интересует, как данная система интерпретируется, как она одними защищается, а другими отвергается, вызывают они в людях, в людях конкретных, боль или страдания или кого-то радуют. И к этой жизни мы уже не можем подходить, как Жан-Жак Руссо, который «золотой век» видел в прошлом, а в настоящем только падение нравов. Мы находимся на очень высокой стадии истории, и должны иметь свой компас. И ни те, кто остались в прошлом, и ни те, кто орудует настоящим, чтобы приспособить его к себе, уже не пойдут к будущему, не овладев сознанием будущего.

Итак, мы уже поняли, к чему устремлена история вообще и общественное развитие в постсоветском пространстве в частности. Поскольку все сводится к деятельности людей и трудному становлению человеческих отношений между людьми, происходящего в рамках денег, то сосредоточимся на этом и рассмотрим это в человеческом плане. В этом смысле я пришел к выводу объединения людей как к необходимому результату развития нашего общества в постсоветском пространстве.

На каком бы уровне отношения между людьми ни складывались, сегодня они представляют собой полное отчуждение индивидов, а потому конечным пунктом, за которым нет движения вперед и в то же время и возврата назад, к образу и подобию предшествующих поколений. Отсюда и туман в голове. И дело даже не в том, что история не знает такого движения, в котором люди прямо упирались бы в «конец света". Дело в том, что деньги уже объективно закрыли путь, во-первых, и к прошлому, став обликом личности, а во-вторых, и к будущему в обычном смысле, что будто бы каждый может обогатиться, являясь собственником. Путь к прошлому закрыт деньгами потому, что в данном виде они уже больше никогда не станут производительной категорией, следовательно, они уже не станут экономической категорией, раз они уже превратились в облик человека и теперь характеризуют только деятельность людей и их отношения к миру. Люди не производили и не будут производить. Теперь они стали просто потребителями. И в обществе идет борьба за потребителей. Деньги, стало быть, уже не общественные отношения (а люди — не социальные роли, функций), а просто отношения между людьми. В этом смысле они уже практически не нужны. Раз к прошлому все закрыто, а будущее еще неизвестно, а движение к нему возможно только сознательное, то в реальной жизни объективно исчезают стимулы положительной деятельности и активизируются превращенные формы внутренних стремлений, противодействующих с окружающим миром и вызывающих деградацию. Действительно, здесь нет движения ни туда и ни сюда, все как бы застыло в безмолвном ожидании какого-то чуда. Наш мир являет собой в данный момент именно такое состояние. И мы так близко стоим к тому положению, а может быть уже переживаем его, "когда верхи не могут править по-старому, а низы не могут жить по-прежнему". И взрыв налицо. Ситуация сложилась революционная.

Раньше деньги использовало общество, а для людей они были просто потребительной стоимостью (зарплата). А теперь все это предоставлено им, людям. И вот отсюда и хаос, сложившийся вдруг. Государство печатает деньги, а люди их поедают. И вот люди смотрят на государство, а государство «смотрит" на людей и просит "подождать», призывает к разуму, к терпению. Поскольку отчуждение от окружающего мира в то же время есть и осознание ее враждебности и противоречивости (по религиозным понятиям бренности и тленности), то просто противоречия между людьми и в обществе, порожденные  деньгами, достигают предела и вступает в силу этап интенсивного саморазрушения личности, где одиночество становится уделом каждого. И, что интересно, эти люди уже не имеют каких-либо прочных убеждений, объединяющих их. Одинокий человек уже не в состоянии отстаивать не только свою позицию, но и права, ибо «жить ради самого себя», подвергшее отрицанию все прежние формы бытия — объединений и жизнедеятельности, разрушило всю систему взаимоотношений людей и тем разложило и критерии, и ориентиры индивидов и общества. Рыночные принципы, которые здесь складываются как неприкрытые бесчеловечные формы, не были законом ни в прошлом, не являются им и сегодня, но они просто насаждаются обществом, распадающимся, как соломинка спасения. Поэтому они и не станут человеческими отношениями никогда. Только чтобы спасти себя, мы делаем деньги, делаем деньги любыми способами, и какого-либо другого способа не видим. Поэтому и жить ради самого себя – это лишь временный этап, необходимый только для обретения сознания личности, для обретения духа в противоречии с миром. Нас не интересует, что эти противоречия могут на время разрешиться и разрешаются для отдельных лиц, и они могут приспосабливаться к обстоятельствам и что одни могут прийти к божественному откровению и найти в нем свое самоосуществление, а другие – предаваться научным изысканиям и перевоплощаться в поэтов, артистов, политиков, третье – стать бизнесменами и чиновниками. И тот факт, что немало людей еще наслаждаются жизнью, для нас не имеет совершенно никакого значения.

Фактом является то, что этот процесс развивается как необходимая тенденция. Здесь паразитизация общества и личности парализует деятельность индивидов, а здоровые сохраняют сознательную борьбу, раскрывают личность и направляют ее энергию к бессознательному преобразованию обстановки. Но как бессознательные они подавляются господствующей идеологией, призванной охранять данную систему от разрушения. И обе эти стороны, основанные на деньгах, не выходят за рамки настоящего и бессильны против идеологических устоев общества и поэтому лишь слепо стремятся к выходу, бессознательно разрушая старые структуры. В нашей реальной жизни этот процесс выражен и проявляется как "вопли", "крики", отрицание, бегство от общества. Вообще, необходимо иметь в виду, что любое общество, отжившее себя, умирает, паразитизируясь и паразитизируя людей. В данных условиях,  поэтому обе эти тенденции обречены на медленное угасание. Сегодня можно слышать отчаянные крики, призывающие к бунту. И слышать от умных людей, людей вполне образованных, грамотных. И идея объединения упала нам не с неба. Она идет к нам из глубин, а сегодня — из сознания одиночества.       

Сейчас очень важно понимание «распада владельца денег», так как он приведет к полному расстройству механизмов развития общества. Индивидуальные механизмы развития, на котором сейчас сидит общества, есть просто выражение медленного распада, совершающегося упорно. И как индивидуальные в ходе развития они должны превращаться в личностные. Механизмы же развития личности и индивидуального сознания, от которых зависит дальнейшее развитие общества, еще полностью не сложились. Этим и объясняется зыбкость общественных оснований и расплывчатость наших понятий, блуждающихся в мире в поисках эталонов и лучших моделей развития, отвлекаясь от собственного существования. Попытка восстановить «умирающее» общество, поиск путей и способов реставрации и реконструкции структур и форм общества, обреченных на распад, отвлекают всю силу и внимание, и тем самым оказывается, что мы бессознательно стоим на позиции распада и обосновываем его необходимость. Это видно в том, что мы «мужественно» боремся с инфляцией и с многими другими формами негативного развития людей, и в то же время не находя объяснения проявлениям в собственной стране. Ее аналоги за рубежом далеко не тождественны с нашей по уже означенным причинам. Отсюда  искусственное приукрашивание жизни и убеждение, что светлое будущее настанет, и каждый станет богатым, соответствует лишь стремлениям индивидов, отрицающих общество, а потому оно является фантазией. А это — сознание владельца денег, которое станет сознанием личности, но только освободившись от денежной оболочки.

Поэтому самоликвидация денег – болезненный процесс. Распад же владельца денег есть просто деградация человека, разложение денежной формы личности.  Просто мы не желаем расставаться с прежними убеждениями и старым подходом. А будущее требует, чтобы мы не приковывались к настоящему и оторвались от него и смотрели на него с точки зрения будущего, — того, к чему общество идет в своем необходимом движении. И в том, что индивидуальное сознание созреет и станет сознанием личности, которое и будет способно мыслить общественными категориями, — в этом не надо сомневаться. Абстрактное общественное сознание отражало лишь общество, опиравшееся на производство и на развитие богатства как на самоцель. Оно и отождествляло человека с товаром и деньгами. И если оно сегодня реально опирается на еще не развитое индивидуальное сознание, но ищет опору в западной идеологии, то это свидетельствует о том, что мы еще не определили себя и не выработали собственное мировоззрение, которое должно сложиться как сознание человека, а не общества, класса и т. д. Будущее сознание общества проецируется из сознания личности и складывается как такое сознание. И только тогда мир станет миром человека, а общество — человеческим обществом, опирающимся на каждого отдельного человека. Отсюда и тот факт, что развитие человека как самоцели складывается сегодня. И мы лишь слепо оправдываем и обосновывает эту слепо развертывающуюся тенденцию как необходимую только в силу этого обстоятельства, отвлекаясь от ее разрушительного характера и бесчеловечных проявлении, связанных с господством денег над людьми.

Философский взгляд – это целостное видение мира и его развития, которое нарушается только только с нарушением прежней, относительно устойчивой системы мироотношений. Она – сознание каждой эпохи, которая изменяется и совершенствуется в соответствии с реальной жизнью как ее отражение в системе понятий и категорий. Движение, основанное на осознании и стремление предвидеть будущее, характерно не  только нашей эпохе. Оно характеризовало всю историю. Такое предвидение давала только философия. Но в наше время, время быстрых перемен и стремительного развития еще больше возросла роль философии и философского видения во всех областях жизни и науки, она уже становится сознанием каждого человека. Массовое общество, породившее в то же время хаос, породило «массовое желание» жить сознательно и возродило интерес к философии как всеобщего интереса.  И это связано с ее функцией охватить мир в целостности и дать полную картину мира. Но индивидуализация и философию превратила в индивидуальное сознание, и люди не знают, что делать с тем богатым арсеналом понятий и категорий, выработанных историческим развитием философии. И они тем боле не знают, как их применить к современному этапу развития общества. А распаду общества – здесь вообще слов нет. В этом смысле философия не дает некий системный подход, а именно видит движение мира в его целостности, создавая синтетические понятия и обобщая все развитие и сводя движение мира к единой основе. В этом смысле, даже идеалистический взгляд предполагал именно такого отношения к миру, в котором законы развития духа прикладывались к реальной жизни, и развитие реальной жизни осмысливалось через развитие духа и его законов. Аристотель, Кант, Гегель, Маркс давали целостное представление о развитии мира и его будущем.  И Конфуций заслужил вечной памяти поэтому. 

Теперь, напротив, философия расщепилась и размельчилась на множество отделов и подотделов и потеряла свою целостность и самобытность, а значит и способность к целостному видению. А различные отделы ее поделили между собой не объективный и субъективный мир, а просто содержание философии, и теперь она занимается историческим самопознанием развертывания самого философского сознания, отчужденного от реального мира. С этим связана «смерть» старой философии как сознание общества, как сознание истории в прежнем понимании. Философия же, опирающаяся на человека, как сознание человека, личности становилась на Западе. Этим и объясняется ее привлекательность. «Психологизированная» философия близка людям. Вся постсоветское пространство раздроблено и расщеплено и находится в неопределенном состоянии, а философия, к сожалению, здесь занята поиском смысла в этом хаосе, и просто обосновывает нисходящее движение общества, выдавая это за восходящее. Именно в этом обнаруживается ее идеологический характер. Отсюда и тот факт, что она отрывает любое явление действительности из системы общего взаимодействия мирового процесса и превращает его в абстракцию, в систему абстракции.

В этом смысле понятия о рынке и «обогащении каждого» (модернизация, посиндустриализм и т. д.)  в современном обществе являются результатом такого перевернутого мышления, при котором перед нами появляется идеальная модель действительности, и ее бытие принимается за реальное движение. Причем эту идеальную модель создают, главным образом, только люди, уверенные в своем могуществе. Тем самым в действительности для нас существует не реальное движение материального и духовного мира, а лишь его субъективное, идеальное отражение в нашем сознании и преобразование его в мыслях. Мы сначала создаем идеальный образ реального мира, а потом жизнь сверяем с ним, и живем в напряженном ожидании, насколько быстро он воплотиться в жизни. Именно эта идеальная модель представляется реальностью, одухотворяющей жизнь и придающей ей цель и смысл. Отсюда и идеальная конструкция коммунизма была реальностью. Ведь на протяжении существования всего советского общества люди занимались не строительством социализма и коммунизма, а были озабочены созданием наиболее убедительной идеальной конструкции коммунизма. И, в конце концов, эта модель и улетучилась, а вместе с ней на свалку пошли и все наши прежние понятия и убеждения. И думать, что идеальная модель «разумного рынка», созданная по западным стандартам, находит свое воплощение, значит верить, что денежное рабство станет последним вздохом человека-собственника, желающего иметь все при этом своем отношении. На Западе сегодня закачивают в экономику сотни миллиардов и триллилны. А их положение от этого не улучшается, а, напротив, ухужшается. И деньги на пути процветания Запада впервые встали как непреодолимый барьер, больше того как настоящий рок. И они до сих пор не имеют даже элементарного понятия о состоянии, в котором они оказались столь неожиданно, стремясь к мировому господству.

Такова цена нашего мышления, не связанного с реальной жизнью. И мы теперь живем с мыслью, что поднимемся на уровень культуры Запада и тем достигнем своего светлого будущего. И это в то время, когда только в США, по официальным данным, постоянно недоедают 37 миллионов человек  (В. К. Ломакин. Мировая экономика, М., 2005, С. 215-216). В одной телевизионной передаче полицейский одного штата Америки жаловался, что только на его участке 50 тысяч детей-оборванцев. Но на фоне американского обогащения, как уже было сказано, может быть, эти цифры ничего не значат. В постсоветском же пространстве все обстоит иначе, и не только потому, что здесь, взятое вместе, проживает меньше населения, чем в Америке. Здесь распад принимает интенсивную форму, и он непосредственно отражается на жизни каждого человека и неприкрыто принимает форму его самоуничтожения. И оно уже не может оправдываться ни экономической и ни политической необходимостью, как в прошлом. И вот в этом смысле унас объективно сложилась революционная ситуация. И история не может остановиться, а пойдет вперед.