Письмо римскому всаднику

Ветер
в вечер
сдунул заспанность дневную.
Вот и я очнулся, разливаю влагу
под кусты любимых роз, тоску парную
расплескав по буквам бесконечной саги.

Друг мой, Луций, дни привычны: похороны,
свадьбы,- между ними трапезы, блудницы.
Пару новых занесло с востока (сонны
от усердия). Охота всем напиться

свежести... Волчицей стонет лупанарий*.
Между тем по-гречески теперь слагают
длинные поэмы… Помнишь, раб мой - Арий,
ночи пел, теперь во рву с червями с краю…

Хорошо вдали от суетного Рима.
Дни, как сон, и осень длится бесконечно.
Стрелы редкие проносятся, но мимо.
И рассудочность наивна и беспечна.

Тают времена, уходят без ответа.
Здесь, в провинции столичные вопросы
враз меняют в звонко-мелкие монеты,
чтобы глины подкупить под мощь колоссов.

Слава Цезарю! когда в поход далеко
он дыханьем Марса легионы двинул.
Из истории - из мутного потока -
триумфатор прошлому грозит и ныне…

Нынче ж я добрел до арочных развалин,
бюст Калигулы сметен землетрясеньем.
Шум Помпеи выдохся, закрыты ставни.
Дым Везувия над местом преступления...

Все меняется, но только яство жизни
с горьким привкусом с рождения до тризны.

Vale (будь здоров!), мой друг далекий Луций.
Август. день…. P.S. Пусть струны рвутся.


/*Лупанарий - бордель.
Lupa в переводе с лат. не только волчица, но и проститутка.
Homo homini lupus est - человек человеку волк. /