12. Бабочка-душа. Сказание о Коло-сане

На исходе осень, зимней стужи
Ожидать совсем уж скоро можно.
По утрам льдом схватывало лужи,
Солнце грело будто осторожно.
 
Странникам к большому удивленью
Над Ятаро бабочка кружилась,
Словно с сакуры опавший цвет весенний,
То на плечи, то на меч садилась.
 
Не смотря на легкие морозы,
Пятый день она летела рядом,
«То не знак ли нам какой угрозы,
Посланный богами или адом?»
 
Но монах ответил: «Говорили,
Будто мотыльки – умерших души,
Прилетают к тем, кого любили.
Надо, Самурай, его послушать.
 
Может быть тебе какие вести
Сообщит душа твоей подруги,
Мы пойдем и вас оставим вместе,
Что-то ты узнаешь на досуге».
 
И отряд пошел своей дорогой,
Их шагов вдали затихли звуки.
Покружив над головой немного,
Мотылек к Ятаро сел на руки.
466
«Я душа твоей принцессы Мины,
По тебе в разлуке истомилась.
Знай, в краю, где зреют мандарины,
К новой жизни Мина возродилась.
 
Вновь принцесса – отохимэсама.
Цуки, в честь луны меня назвали.
Цэнцурэн – отец мой. Мою маму,
Аояги люди прозывали.
 
Я в печали пребываю вечно,
Так как по тебе, мой друг, тоскую,
Плачу и рыдаю бесконечно,
Лишь во сне, тебя узрев, ликую.
 
Лекарей полным-полно в столице,
Но лечить никто уж не берется.
Сердце, словно пойманная птица,
В золотые прутья клетки бьется.
 
Жду тебя я год и три недели,
Не придешь, забудь тогда о Мине,
Навсегда душа оставит тело,
Облаком растает в небе синем».
 
Мотылек взлетел и закружился,
А потом исчез, как будто не был.
На дорогу белый снег ложился,
Ветер гнул цветка засохший стебель.
 
Догоняет спутников Ятаро,
Бабочки им речи повторяет.
Не сумев сдержать души пожара,
На плече у друга он стенает.
 
«В мандаринный край я устремляюсь,
Позвала меня душа супруги,
Здесь, у гор, со всеми распрощаюсь,
До свиданья, дорогие други».
 
Коло-сан обиженно воскликнул:
«Разве мы тебе чужими стали?
Разве стебель нашей дружбы сникнул?
Разве мы друг друга предавали?
 
Сколько дней мы прошагали рядом,
Отцвела весна, промчалось лето,
Дождь и град лупили нас нещадно,
Вот зима совсем уж близко где-то.
 
Шли мы наугад, без всякой цели,
Просто не сиделось нам на месте,
А теперь все разом захотели
В мандаринный край, к твоей невесте».
 
Самурай ответил им с поклоном,
«Рад друзья, но тяжела дорога,
Перейти немало нужно склонов,
Кряжей горных и крутых отрогов.
 
Там на горных тропах ветры злые,
Путников до смерти заморозят,
А у Хоси ноженьки босые,
И монаха плащ заплаты просит.
 
Да и бык наш, Дристудзин могучий,
Бегать не привык по горным тропам,
Не козел он, чтоб скакать по кручам,
Не осел – над пропастями топать.
 
Из яиц цыплята выйдут скоро,
Сложно с ними по горам скитаться.
Думаю, что здесь уж не до спора,
Видно, время вышло расстаться».
 
«Хорошо, – Подвижник грустно молвил,–
Вон вдали виднеется селенье,
Может, отдохнем под теплой кровлей
И придем к какому-то решенью».
 
Вот подходят путники к деревне,
Крутит вьюга, завывает ветер,
Но никто не внял друзей моленью:
Видно добрых нет людей на свете.
 
Не пускают в дом их: «Нет всем места!
Слишком много вас сюда явилось,
Нам самим и голодно, и тесно,
И не по карману эта милость.
 
Может быть, Удачливый Охотник
Примет вас, накормит и напоит.
Дом большой, есть у него работник,
Он быка в сарае спать устроит».
 
Постучали в дверь они несмело,
Не надеясь уж, что пустят в гости.
Солнце за отрог скалистый село,
Мокрый снег и стужа ломят кости.
 
Дверь открылась, сам хозяин вышел:
«Дорогие гости, заходите!
Обогрейтесь под моею крышей,
О своих скитаньях расскажите.
 
Кто вы и откуда к нам явились,
И куда спешите вы под зиму?
Вижу, что замерзли, истомились.
Ставьте ближе к камельку  корзину.
 
Эй! Скорее накрывайте ужин!
Теплое сакэ   разлейте в чашки!
И еще нам плед хороший нужен,
Чтобы ноги отогреть бедняжке».
 
Хоси с головы до ног укрыли.
В очаге огонь пылает яркий.
Выпили друзья и закусили,
Обогрелись. Хорошо и жарко!