Бессмертие

                Отрешенность водителя,
                землекопа возня.
                Не хотите, хотите ли,
                и меня, и меня

                до отверстия в глобусе
                повезут на убой
                в этом желтом автобусе
                с полосой голубой.
                Борис Рыжий

Задохнемся на кухне, на той, украденной,
Не оплаченной, с газовою плитою,
Над которой луна, как большая градина –
Ньютоново яблоко налитое.

Отдадим, кроме Марсова, все поля им –
Там остался ободранный семицветик.
Вот последнюю форточку залепляем
На вина оплавившийся герметик.

Нам на воздух выйти уже немыслимо.
Там лицо насмешливое, в какое
Без стыда и срама я мог бы выстрелить,
И уйти под занавес под конвоем.

Наше время бетонное обездвижено.
По подснежникам нашим прошёл подследник.
Ты запомни, друг мой, я пью за Рыжего,
За последнего гения, за последних…

Ты запомни, я силился душу выстрадать.
Оказалось, это лишь наживное.
Ты запомни, друг мой, я пью за выстрелы…
Хотя кто запомнит, раз ты со мною?!

По обязанности придут, ворвутся и
Нам грехи сосульками слёз замоют.
Прогорит наша тихая революция:
Ни дворца нам Зимнего, ни зимовья.

Только зазимки…
                В утречко конопатое,
Опьянённые ненавистью, любовью,
О земли прокуренные комья
Будут гнуться кованые лопаты;
И стоящие, будто бы между прочим,
Будут взглядывать на испарин мирру
И молчать, словно остались в мире
Только гуд железа и пот рабочих.