Одна из тысяч-тысяч...

О бабушке своей разговор я поведу,
Не забыть бы всю историю.
Память стала изменять, всё стирается с годами,
Ну,  кому же рассказать, про её судьбу?
      А бабушка моя из Бессарабии  (Молдавии) была…
                Как-то у колодца остановились воды напиться бравые солдаты, попросили воды испить девушку глазастую, а отец по старшинству, другую просит, ан нет, им приглянулась бабушка моя. Стыдливо ковшик поднесла, глазки в землю опустила, а как глянула наверх, так и обомлела, солдат всё пьет, а с бабушки взор не отнимает.
                Прошло три года, может два,   старшую,    уж замуж выдали, пришел черёд и ей, а она всё в окошко глядит, да прищуривается, нет ли бравого солдата у колодца?  Смеются все подружки, крутят пальцем у виска, а принца на белом коне всё нет.  Устала ждать, но сердце не обманешь.
                Жарким летом в полдень парня два зашли во двор, отца кличут, говорят на русском,   а понять никто не может их. Тут сосед-фронтовик  с первой мировой, на выручку пришел и всё ясно изложил, мол,  жениться тут пришли, где девица,  что воды дала напиться? Озираются кругом, что за чудо, это ж бравый наш солдат.  После ахов-охов, девушку нашли, а сказать боится,  да и что сказать, давно уж ждет она его. Сговорившись,  свадьбу справили,  и дружно зажила семья.
          Он на русском, она на своём,  так и ладили, детишек бабушка ему принесла аж восемь, выжили лишь четверо, в том числе и мать моя.   Дед мой справный был сапожник, бабушка ковры ткала и приданое всем девчатам собрала. Жить бы да добра наживать, но тут лихая беда пришла.
           Что-то мне не пишется рассказ, не идут слова, потому что грозные настанут времена. На этом лирика заканчивается….
До войны  в Бессарабии румыны правили, перед самой войной русские  войска зашли. Начались репрессии, депортации. Что тут началось!?  Кто хотел в Румынию сбежал, ну а кто не имел куда, остались тут,  привыкали к новой жизни кто как мог. Зашла беда и в деда дом, мужчин в одну сторону, женщин с детьми в другую, так и погрузили,  кто,  в чём был,  в вагоны и повезли.
Ехали долго, жара и голод, страх и печаль, тоска и неизвестность, смешалось всё в сердцах у них.
На станциях стояли долго, одних уводили, других приводили, бабушка с детьми в Сибири оказалась.  Бабушке лишь 40 лет минуло,  была красавица такая,  а потускнела сразу, постарела. Всех землянки рыть заставили, лишь бабы да старые деды.  Сестры мамины повзрослели быстро, на работу брали всех подряд, лес рубить, дрова возить.  Сколько горя испытали,  только они знают, бабушка носки да рукавицы вязала, из собачьей шерсти, как-то зимой пошла в соседнее село обменять на съестное и заблудилась, буран,  и темень её застала в пути. Холодно, присела лишь согреться, а опомнилась в яранге,  нашли ее чукчи, отогрели и потом увезли домой.
Сватался к ней мужик один, из местных,  отказала,  не вдова, замужняя я, как отрезала. Так и ждала мужа своего. А потом слух пошел,  мол,  война закончилась и она в бега,  прихватила  мать мою, лишь 12 лет ей было, до самого Киева скрываясь по вагонам,  добрались, а там поймали, этапом увезли назад,  всю дорогу мазала девочку свою сажей,  чтобы солдаты не приставали.
  Постепенно жизнь налаживалась, из землянок перешли в бараки, старшая дочь замуж вышла, а там и папа мой мать мою нашел.  Жили они в Сургуте,  там я и родилась.
Как только разрешили ехать домой, бабушка засобиралась, а дочери уж семьями обзавелись, и лишь папа с мамой согласились ехать в Молдавию.  А на родине никто её не ждал, от деда нет вестей, дом не вернули, скитались, пока купили махонький дом, который папа мой и обустроил, хороший мастер был по дереву.
    Родители мои устроились на работу, я была совсем малой и поэтому больше воспитанием моим занималась бабушка. Кроме русского она научила меня языку молдавскому,  научила меня многим премудростям жизни, любила петь и длинными,  зимними вечерами  пряла пряжу.  По воскресеньям в церковь ходила и меня водила, много знала историй она из древности, о святых и о Христе.   Мама как-то ей сказала, что Сталин искалечил ей жизнь, ни детства, ни юности, ни отца, ни Родины….  На что она отвечала, Сталин далеко был, а тут свои на месте были, они списки составляли, но зла ни на кого не держала, всех простила.  А дед так и не вернулся,  говорят,  на шахте умер,  от чахотки.  Много историй  слышала о дедушке, о его любви к ней, столько тоски и боли было в её глазах и речах, до слёз… Водила меня за руку по селу и часто подводила к своему дому, в котором жил врач – еврей. Кстати,  этот самый врач,  уже, будучи в преклонном возрасте,  спас жизнь моей маме, когда врачи,  приговорили её к операции,  он предложил ей родить ребёночка, и вот она рискнула и у меня появилась младшая сестренка и у мамы исчезли все недуги.   
                Вы можете себе представить картину, каждый день видеть свой дом, в котором прожила с любимым человеком, строили его вместе, своими руками и теперь он не принадлежал ей,  и любимого не было рядом, лишь выйдя замуж, я могла по-настоящему понять её боль, её тоску…
Жизнь бабушки  - это история многих и многих женщин, оставшихся без мужей, Родины,   дай Бог, чтобы это время не вернулось назад, а также,  чтобы наконец-то установился  мир  и в Украине.