Сказ о белом вороне

Средь царства серо - черного ворон
Однажды как-то появился он,  –
Несчастный белоснежный вороненок,
Таким родился, был таким с пеленок.
Хотя в порядке у него всё: лапки, крылья, нос,
Он просто по рожденью – альбинос,
Но стая инородца невзлюбила;
Ворчала на него всегда, крылами била,
Кричала: – «О, позор какой! уж-жасно белый!»
И что же  было бедолаге делать?
Как выжить в ситуации такой?
Так вороненок в стае стал изгой…
Он на ворон не только цветом не похож,
Умом к тому же редким был отмечен тож.
И пусть порой его обида мучила и скука,
Однако,  выживания  науку
Освоил быстро он  и ко всему привык,
И человечий даже выучил язык;
Хоть стая видела в том глупость и пустяк,
Но вырос он и доказал, что это далеко не так!
…Иван Семёныч – сторож был на складе зерновом;
Нес службу доблестно, грозил всегда ружьем
Зарвавшимся летающим воришкам,
Чтоб не наглели всё же слишком;
К тому же с детства отчего-то он
Терпеть не мог проказливых ворон.
А склад тот был зерном доверху полн!
Но как попасть в него?..  известно, что закон
Не дозволяет никому брать вожделенную крупу
Без документа, разнарядки, без колес…
– «И как же можно сей решить вопрос,
Чтоб стаю всю не извести, от голода ее спасти?»
– Упорно думал ворон белый, –
Был дерзок ум его, и был он смелый…
…Стояла лютая зима, под снегом были все корма.
Но только белый ворон  –  не болван,
И стратегический он разработал план,
Который сам же вскоре воплотил;
И досыта воронью стаю
(а что в отчетах –  и поныне тайна!)
Зерном отборным накормил…
– Но как он это сделать смог?
– Ответ простой – язык помог!
Вернее, знание языка… – людей, и легкая рука,
Что от рождения дана,  подспорьем была она.
То, что везением зовут,  не обошло его и тут!..
В окно три раза постучал умело клювом, как сигнал.
Пароль сей белый ворон знал, – Петрович так всегда стучал,
– Второй охранник,  и надрывно прокричал,
Текст вызубрив заранее и проявив немалое старание;
Картавым голосом, похожим, с хрипотцой,
И даже с интонацией как будто той:
– «Беги домой, Семеныч, ведь беда –
Твоя-то Глаша ночью померла!..»
И  тот,  забыв  про все свои дела,  –
Такого не случалось прежде никогда, –
Оставив даже склада дверь открытой,
Ведь в голове туман, и сердце всё разбито!
Тотчас домой помчал как угорелый
(Жена его и вправду тяжело болела…)
А стая воронья с дерев поднялась
И в закрома на радостях забралась.
Со всей округи их родня слетелась
И на халяву тоже досыта зерна наелась,
На складе учинивши вмиг разбой-пикник!..
…Иное вздумал ворон белый в раз другой:
Груженую бабулю видя пред собой,
Он, сзади незаметно подлетев,
Над ухом зарычал ее как лев.
От ужаса пакеты побросав,
Она как спринтер понеслась стремглав
Подальше, не посмев и  оглянуться;
А для ворон настало время «оттянуться»
По полной,  животы едой набив…
Им по душе пришелся этот эксклюзив.
…И случай был еще один печальный,
С того не станем делать тайны:
Одна товарка от тоски уныло продавала пирожки;
Народа было в день тот мало, к тому же и она устала.
Вдруг с носа у нее очки каким-то образом слетели,
Поднялись в воздух,  полетели…
(Не чудеса ли, в самом деле?..)
И прокричали с высоты:  – «Скажи, не жадная ли ты?
Вернуть тебе очки охота?!  – Ну, то теперь моя забота!
И впрямь хорошие очки!  – махнем очки на пирожки?..»
А продавщица без очков почти слепа,  и  ничего
Вокруг себя не различает, в испуге тотчас обещает:
– «Отдам тебе я пирожки,  верни мне лишь мои очки!»
– «Что ж, уговор есть уговор, я – честный маклер, а не вор!»
– Вещает голос ей с небес, – но всё ж постой покуда здесь,
А я немного потружусь  –  проверю пирожки на вкус!»
Тут все вороны, сколь их было, на пирожки те напустились
И расклевали в малый срок весь с доброй выпечкой лоток.
Когда ж торговка подошла, очки свои она нашла
На дне,  где раньше пирожки лежали;
Их нет уже, одни остались воспоминания, стишки…
…Жила разбойничья ватага без голода пока был рядом
Их ворон белый  – полиглот,  жила без горя и забот.
Но всё изменчиво на свете; и, белую ворону встретив,
В нее влюбился, всем наперекор,
И с нею улетел однажды
Он, весь объятый страсти жаждой,
Как часто люди –  за таинственный «бугор!»
…И приуныла разом стая, и скрыть она не может слез:
Еду никто не добывает,  а белый был в том виртуоз!
Хоть некрасивым был, конечно, наружно он для всех ворон,
Но спорить даже бесполезно – умом изрядным наделен!
Тогда, чтоб мудрости постигнуть эталон,
И поумнеть, и стать, каким был он,
Оставив лишь прощальную записку,
Вся стая курс взяла в химчистку!
Желая отбелиться,  побелеть
И разумом налиться, поумнеть…
Покрасились… – потеха, да и только:
Ума-то не прибавилось нисколько!
…Идея занимательна,  но всё же
Ум с цветом  –  не одно и то же!..