Отверженные

                О Т В Е Р Ж Е Н Н Ы Е

   ...   Вечером, если посмотреть в сторону городского  кладбища,  заходящее солнце рисует страшные картины. Огромные ели, забросив свои тени на старенькие сельские домики, пугают глаза набегающими страшилищами, - ветки качаются, пугливо вздрагивают – дома, то поднимаются, то прячутся за кустами черёмухи и рябины. А там, под ними огромные фигуры – страшные и безобразные. Вот выплыла голова акулы, потом машет клешнёй большой, безобразный рак, потом, как будь то Надежда Силантьевна – повариха, в большом белом переднике. Смотреть страшно!..
    Петя – его все зовут Петруха – примостился у изголовья кровати, в спальной комнате. Положил голову на подоконник и, с широко открытыми глазами, смотрел на страшные видения. Гулять его не пустили.  У него чесотка.
    Солнце, скрывшись за верхушками елей и сосен, рисовало теперь на подоконнике желтенькие блики, унылые и безрадостные.
    Как хочется домой! Мама, где ты? Как ты?..
    Петя вспомнил маленькую комнатку, где стояла его железная кровать, покрытая пёстрым «рядном», как говорила мама, тихое завывание вьюги, хорошо слышимое за стеной.
    Мама целовала его перед сном, крестила  трехперстием, поправляла одеяло, и он счастливый и радостный засыпал. Рядом на деревянном топчане посапывали братья. Но он то был у мамы старший, любимый…
    А потом отправили в интернат – учиться.
    Интернат, одноэтажное, деревянное здание, расположенное на краю посёлка, большой стеной упиралось прямо в болотистый ельник. А дальше была тайга, с громадными соснами и елями. Когда был сильный ветер, они размахивали верхушками, и говорили: - Шу! Шу!..
   
    А чесотка не давала покоя ни днем ни ночью. Чесалось между пальцами, по рукам, на животе и по бокам. Что это за зараза и откуда она взялась, Петя не понимал. В школу сказали не ходить. Из комнаты не выпускали. Завтра придет врач, и будут лечить. Он, Петя, не один – Сашка Номин, Славка Афанасьев, еще двое, да три девчонки.
    Солнечные блики исчезли совсем – солнце спряталось за косматые кроны деревьев, показав ярко – красный след. А вскоре наступили мрачные сумерки. В коридоре шумно загудели, это пришли с прогулки все ученики.
    Петя вдохнул – значит скоро ужин.
    Петя внимательно посмотрел на руки. Между пальцами в бесчисленном количестве нагромождались покрасневшие пузырьки, так и позывавшие почесать или поскоблить их.
    - Дети! На ужин!- Это голос тёти Нади – нашего повара.
   А Алевтина Николаевна, наша старшая воспитательница, усаживает всех детей за столы.
   -Дети! Сегодня мы были у памятника Ленину. Кто такой Ленин?..
   Востроглазая Дуняшка, из Сартаньи, всегда всё знает.
   -Ленин главный в нашем государстве!..
   Правильно, Дуня! Владимир Ильич Ленин основатель нашего государства. Вождь мирового пролетариата. Петя, перестань чесаться!..
   Но почесать руку или бок было блаженством, правда, потом было больно…. Но, пока чешешь!..
   Петя черпал ложкой картофельное пюре, и, стараясь незаметно, почесывал правый бок.
   За столом из четырёх человек, сидели Сашка Номин, Славка Афанасьев, одна девочка – Катя Налимова и Петя.
   -Петруха! Ну что, завтра будем лечиться? – А сам смотрит на Катю. Это Славка Афанасьев. Он старше года два. Ему нужно было ехать учиться раньше, а отец не отпускал его – была очень удачная путина – шла сосьвинская сельдь – отец хотел хорошо заработать….
   Славка Афанасьев был не понятен Пете – показывал девочкам какие то фигурки пальцами, хватал их руками.
   -Лечиться, так лечиться,- сказал Петя, и не стал смотреть на Славку. Сашка Номин почесал подмышкой, вытер губы рукавом и пошел в комнату.
   Ушел и Славка Афанасьев.
   -Дети! Больным не гулять по коридору, а идти в спальные комнаты….
   Дежурные по столовой гремели тарелками, собирали посуду, уносили в посудомоечную.
   Петя сидел, наблюдая за дежурными, пересиливая желание почесать, хотя бы между пальцев.
   -Петя! А как лечить то будут? – Широко открытыми глазами, на него смотрела Катя Налимова.
   -Я, точно, не знаю, - говорят – мажут всё тело какой то жидкостью. А, когда высохнет – всё! становишься здоровым. А, что у тебя и руки чешутся?..
   -Очень! Только я терплю. Мне стыдно!.. А там же мальчики будут?..
   
   -Катя! Не знаю я. Ну, отвернешься и намажешься. Ой! Как всё чешется….
   …Петя  устроился в постели, но спать не хотелось. В окно, размером в столовую тарелку, светила луна….
   Вот она и там, дома, светит. Мама её видит, и братики, и Шарик. Шарик, конечно, лает, когда, что-то мешает ему спать.
   -Перестань ты лаять Шарик! Шарик! Фу!..
   Но Шарик выполз из-под кровати, уставился на Славку Афанасьева и принялся лаять. Петя взял его за шею, повернул к себе: - Перестань, дурень, ты мешаешь всем спать!..
   Но Шарик подмигнул Пете, и спросил: - А там же будут мальчики?.. И положил голову Пете на кровать. Потом почесал себе задней лапой за ухом.
   -Вот видишь, и у тебя чесотка….
   Петя погладил Шарика по голове, но это голова не Шарика, - на него смотрела Катя Налимова.
   -А можно я повернусь к вам задом? - спросила она.
   -Конечно можно, - сказал Петя, улыбнулся, что Катя будет стоять позади него, и заснул. А в окно, размером в большую тарелку, улыбалась луна.