Лимб

"Крайне осторожно трогая ладони,
Чувствуя душою страхи и молчанье...
Ты, прости, родная, не могу иначе,
Нас осталось двое в этом павшем мире.
И вокруг оскалы, роют нам могилы.
Мы идем тропою. Сумрак будет долгим.
На вершине неба вспыхнули глазами,
Сотни мирозданий, тысячи творений.
Мы стоим у храма, держим за ладони,
У дверей забитых и давно забытых.
Ты стоишь склоняясь на пороге хмуром,
В старом храме пусто, съедено и сыро,
Истлевшие мгновенья потускневших сводов,
Где ветает время сжатым газом смерти,
Закрывая черным, облекая белым,
Разливаясь ядом, оживляя вечным.
Мы молчим срывая сонные оковы,
Разрывая в клочья паутину, тени,
Уходя понуро за пределы чувства,
Пронизывая газом, холодом и пеплом...
Закричи от боли, люди не услышат,
Их давно не стало, их лишили слуха.
Нас осталось двое, средь камней и пыли,
В храме у дороги, у семи окраин.
Обветшало эхо, устремилось, пало,
И слова без звука, только силуэты,
Возникают всюду, это только память.   
Тысячи мгновений, всё, что сохранили.
Я потратил крылья, сшил для нас одежды,
И одели перья в саван наши души...

Без остатка сердце сжатое в ладони,
Словно свет лампады бьется еле-еле...
Ты прекрасна в черном, словно ночь немая,
Блеском отражаясь в каплях на ресницах,
В полусонном лике сдавленное пламя,
Плети и оковы, линии и руки,
Помутневший иней на губах и шее...
Для меня на свете нет тебя дороже.
Закрываешь веки, словно на прощанье,
Снова, снова рвутся нити на ладонях.
Ты теряешь краски алыми ручьями,
Убегая в сумрак, чтоб опять вернуться.
Словно оживая даришь мне минуты,
Чтоб угаснуть снова и вернуться всё же...
На пороге храма у семи окраин,
Звездами наполним, воздухом карманы.
Как цветы, навечно, каменный плиты,
Наши силуэты, стертые молитвы...
Мы остались двое между сном и явью,
Рассыпаться снегом, серебром и пеплом."