мальчику, из-за которого больше не страшно

на запястье первой татуировкой будет: «не боюсь продолжать жить,
не боюсь идти по этому миру один».
я протяну тонкую нить,
которая укажет дорогу домой.
ведь клином выбивают клин,
а меня выбивали тобой.

выбивали так сильно, что было слышно хруст рёбер.
лежал на дороге, плевался кровью.
на автомате набирал неотложный номер.
смеялся как чокнутый. хотя ,скорее таким и был.
в сплетении солнца ощущал узел боли.
наверное,
этим и платят за слово «любил».

на запястье второй татуировкой будет: «кесарю – кесарево,
богу – богово».
на Маяковского не претендую, не ищу своё логово.
но, просто суть в том, что каждый получил по заслугам.
тебя покидало на север и юг, указало на запад.
а я заплатил аренду свинцом, не то, чтобы дорого,
но нам бы хватило на завтрак.
и полноценное счастливое завтра.

а знаешь, что будет третьим?
третьим я сотру абсолютно все, чем меня исхлестало.
сотру привычку писать в мужском роде, ждать поезда у вокзала,
сотру привычку писать и ждать писем, проклинать неразумное «ладно».
тебя сотру, будто ведро краски на стену вылью.
ты стоишь того,
ты стоишь того, чтобы тебя забыли и сделали пылью.

на запястье третьей татуировкой будет : «встань за его спиной.
и стой».
ведь это стоит того, стоит того, чтобы ждать и верить.
ногой выбивать все закрытые двери.
оставаться самой живой, самой безумной и самой верной.
стереть, наконец, пыль.
/имя которой плотно повязано со словом «тобой»/

ведь тот, кто не смог стать твоей стеной,
вряд ли когда-то сможет стать твоей верой.