Флюра

                Прозаический   этюд.

Скажи,
  Какой  ты   след  оставишь?
След,
  Чтобы  вытерли  паркет?
И  посмотрели  косо  вслед?
  Или
Незримый  прочный   след
  В  чужой  душе  на  много  лет. 
              (Л.  Мартынов.)

---------------------------
 Раскинув руки, я лежу на пустынном берегу Соленого озера. И смотрю в бездонное, синее небо. Солнце ослепительно-ярким шариком висит над землей. Белые облачка, словно  купола раскрывшихся  парашютов, неподвижны.
Ни вздоха ветра, ни капли дождя. Зной  и  тишина. А где-то  далеко второй  год  гремит страшная война и гибнут наши хорошие люди, но я в глубоком тылу среди  прекрасных казахских степей. Совсем низко надо мной повис большой, лохматый  коршун. Он зорко и жадно вглядывается в серебристые ковыли. Он ищет добычу,  мне кажется, что это немецкий самолет. Его черный , хищный  клюв прямо нацелен  в мою грудь. Как его сбить? Я схватил блестящую гальку и, широко размахнувшись, запустил ее в небо. Но камень не достигнув цели падает обратно на землю.
Я взбежал   на  пригорок  и   пригрозил  коршуну-стервятнику   кулаком.
"Улетай отсюда! Не боюсь тебя!"-крикнул я и, сунув два пальца в рот , пронзительно  засвистел. Коршун  нехотя  отвалил  в  сторону и, тяжело махая  крыльями, улетел прочь. Облака, теперь  больше похожие  на больших,
белых птиц , потянулись в сторону  солнца." Это не облака-сказала  мне  однажды  молодая, черноволосая  казашка Флюра - мамина подруга." Это лебеди  летят к солнцу, к свободе." А хватит  ли  у  них сил? - недоверчиво  спросил  я. "Еще, как  хватит!-Убежденно и решительно сказала  она. " Ты  видишь  какие у них широкие и сильные крылья. Хочешь я расскажу тебе легенду? "Еще  бы я не хотел. Она так интересно рассказывает."  Давно это было. Так давно,что люди почти забыли об этом. Однажды в наши края ворвалась страшная, черная  сила. Враги убивали всех; и старых, и  малых. И  только красивых, как весенние , степные цветы, девушек, хан приказал схватить живыми.
 О, девушки дрались не хуже мужчин, но это были все-таки женщины , слабы и  нежны. Многие погибли в бою, но некоторые попали в плен.
 И когда враги насытившись кровью и добычей двинулись в обратный  путь, зализывая раны, как бешенные псы, руки девушек были связаны сыромятными ремнями." Голос Флюры лился, как степной ручеек, то напрягаясь, то  успокаиваясь, манил в степь, где ветер скачет на белогривом  скакуне,
сбивая  копытами трепетные головки  одуванчиков. Я жадно вслушивался  в  слова  казашки. " Тяжелый путь сквозь леса и степи длился несколько
дней. Пленницы устало, изнемогая от жары и пыли , брели за повозками.
Враги не давали девушкам ни есть, ни пить. Плетки свистели в воздухе,  подгоняя  девушек. " Я  смотрел на Флюру и легенда, словно наяву, оживала предо мной." Наступила ночь. Враги  храпели  на  повозках и только  ханская  стража   не смыкала  глаз, но и они утомились. И  тогда  девушки  решили  бежать. Руки  связаны, ноги  изранены, но есть еще оружие-это зубы. Одна высокая, с темносиними, как наступающая ночь глазами. храбрая и гордая перегрызла  зубами  ремни у подруги. И когда враги  проснулись , пленниц и след простыл. Взбешенный  хан послал вдогон самых свирепых и метких всадников. А тем временем беглянки  уже  почти  достигли густой опушки  леса,  когда  за их спинами  раздались торжествующие  крики  врагов. Вон, видишь, тот  лесок  на  горизонте?-
сказала  Флюра, протягивая  руку.  Да, я знал тот лес. Не раз с ребятами  ходил туда  и собирал грибы и ягоды. А Флюра продолжала. " В  отчаянье  девушки  замахали  руками и бросились бежать изо всех последних сил.... и  вдруг  руки  превратились  в  могучие  крылья. Опешили всадники, никогда не  видели  такого  чуда. Изумленные  и растерянные остановили  коней, а  птицы  поднимались все  выше  и  выше. И  выхватили  враги  стрелы  из колчанов. И  пустили  их  в  стаю, С протяжным стоном рухнула на землю  храбрая и гордая лебедь. И закрылись глаза ее цвета наступающей ночи"  Флюра  замолчала, открыла  форточку.
" Что-то  душно"-  сказала  она. И  спросила. "Ты  ведь  любишь  ветер,пусть маленько  побродит  по  комнате"  Я слабо кивнул  головой. Еще  бы .  Мне хотелось  глотнуть  свежего  воздуха.  До  болезни  я  целые  дни  проводил  на  улице.  И  бегал  босиком, как все  ребятишки  нашей  улицы.
Я  люблю, когда  ветер дует  в  лицо. И  весело  пузырит  мою  сатиновую рубашку, она  превращается  в  маленький   парус...и  Флюра  закрыв  форточку, продолжала;" Потом  птицы  долго-долго и  высоко   кружились над  местом  гибели  своей  подруги. Враги отгоняли птиц  стрелами  и  криками,  но  лебеди  упорно  возвращались и  плакали  горючими слезами. Теперь  на  том месте  большое  озеро. "  Да,  я  знаю  это  озеро. На нем  ничего  не  растет, даже  малой  камышинки. Оно чистое,  как  слеза  и  соленое,  как  слезы.
Я  переборол  болезнь  И  вот  теперь  лежу  на  траве,  гляжу на  белую  кипень  облаков и  вспоминаю первую  мою  встречу  с  Флюрой  Встречу,
которая потом переросла  в  крепкую  дружбу,  какая  может быть между девятилетним  ребенком  и взрослой  красивой,  как степной  цветок, девушкой.
 
   В  то  предвоенное  лето  Флюра  работала  учетчицей  в  первой  полеводческой бригаде. Наступали   веселые  и  трудные  дни  и  ночи  уборочки.  Хорошо  помню, как мы с  Колькой--моим ровесником, сыном  комбайнера  Ивана  Шустина. Многие  звали  его  просто--Иванша за  веселый, добродушный  нрав, за  высокую работоспособность, и  безвозмездное желание  помочь всем и  каждому.  Так  вот  , мы  с  Колькой  с разрешения его  отца взбирались на  мостик  комбайна и  становились  рядом  с  Иваншой.  И подолгу  слушали  грохот  цепей и  шестерен старой  машины. И с интересом  наблюдали  как  падают  колосья на полотно хедера  и  исчезают  в  утробе  "Коммунара"  Такое  название  красовалось на  его  железном  боку.   Тащил  его слабосильный  трактор  ХТЗ. С передними  маленькими и  задними огромными  железными  со  шпорами  колесами. Как  мы  были  счастливы  постоять  на  мостике  и  видеть  все  поле  , волнуемое  слабым теплым  ветерком.  Иногда  с  разрешения Колькиного  отца, мы  влезали  в  бункер и с радостью,  протягивая  ладони, ловили  струю  зерна.
Как-то раз  , стоя  на мостике, мы  увидели  бегущего  к  нам человека.  Это
был   Хаким-пастух.  молодой широколицый,  долговязый парень. Он  пас  недалеко  совхозное  стадо  и  оставив  на  попечении подпаска коров в  небольшом березовом  колке, прибежал  к  нам. Мы  знали,  что  Хаким  очень  любил  технику--особенно  комбайны.  Он страстно  мечтал  выучиться  на комбайнера. Восторгу его  не  было  предела,  когда  Иванша давал  подержать
штурвал  на  минуту. И какая  же  высокая  гордость  росла  в  его душе- это
было  видно  по  выражению  лица. Иванша, можно  сказать.  и женил  Хакима  на  Флюре. ,  потому что  мы  знали,  что  пастух очень  и  очень неравнодушен
к учетчице. Как-то в  разгар  дня пастух  прибежал  к  нам на  комбайн, как  вдруг  на  дороге  показалась  Флюра  на  маленькой, послушной лошадке.
Иванша  шутливо  подтолкнул  пастуха  в  бок и  сказал.  "Смотри,  Хаким,  твоя  малаечка  едет.  Встречай! Девка  ждет  не  дождется, когда  -посватаешь!"
Пастух  густо  покраснел. Мне  даже  показалось, что  я  слышу как  бьется  в
его  груди  молодое  и  горячее сердце.   И  после  уборки  урожая  они  действительно   поженились и мы  крепко  подружились  семьями.
Наступил  сорок  первый  год.  И  пришла  страшная,  кровавая  война.
Сначала  сразу  после  уборки  хлебов  ушел  на  войну  Иван  Шустин, через  месяц  очередь пришла  и  пастуха.  Все  меньше  оставалось в  деревне  мужиков. А  работы  в  совхозе  было  невпроворот. И начинали  впрягаться  потихоньку в  работу  и  мы--малолетки.  Время  шло и  однажды  к  дому Шустиных,  стреляя  дымом  и  дребезжа  старыми  бортами подкатила  полуторка.
Открылась  дверка и  показалась  пара  костылей, тычась  и  задевая угол дверки
костыли  прислонились  сбоку  кабины.  Потом  появилась  нога  в  запыленном 
кирзовом  сапоге, потом  другая...штанина  подвернутая и стянутая  ремешком,
вместо  ноги.  И  наконец   показался   сам  хозяин  костылей  .  Это был  Иванша.  Я  глядел  из  окна  и  ..боже  мой  ,  как  мне  хотелось в эту  минуту  броситься  к  дяде  Ване, но  сделать  этого  я  не мог.  Два  дня
назад , играя  с  ребятами  в  прятки  возле  скотного  двора, я  забрался  в  густой конопляник и  там рассадил  ногу о  разбитое и  выброшенное  кем-то  стекло,    мы  же  бегали  почти  все  лето  босиком и  наши  пятки  были  грубее   "чертовой  кожи" . Ходила  к  Шустиным  и  Флюра , пришла  оттуда
тихая,  задумчивая с  поджатыми  крепко  губами. "  Ну  как  там  на  войне?
Что  дядя  Ваня  рассказывал?  Скоро  фашистов  прогоним? -  засыпал я  вопросами.  Хотелось  поскорее  узнать, как  наши бьют  фашистов. Флюра  присела  на  лавочку  и  медленно  ,  точно  во сне,  сняла  платок.   Долго  и  внимательно смотрела  на  меня,  словно  собиралась  с  мыслями.  Из глаз
ее  всегда  сияющих  радостью  и  мягкой  озаряющей улыбкой  в эту  минуту
лилась  сдержанная  печаль.  И  Флюра    сказала  с  тоскливой  остановкой;
" Страшно  там...  наши  отступают...все  время  отступают  ,  но  мы,
Иванша  сказал,  все  равно победим!" А  моего  Хакима   он  не  видел,  не  встречал." Я  знал,  что Флюра    давно  не  получает  писем  от  мужа.
Лицо  ее  осунулось,  словно  после  болезни   и  вся  она эти  последние  дни
ходила,  словно  потерянная, погруженная  в  свои  думы, в  предчувствии
чего-то тяжелого,  давящего  ее душу.   Вечерами,  не  зажигая  огня, моя  мама  и  фЛЮРА  подолгу  сидели  в  другой  комнате и о чем--то  тихо  разговаривали.  Я  же  сидел  на  кухне,  спиной  к  печке  и  с упоением  ,  не  отрываясь  читал книгу Тихий  Дон М.  Шолохова. Эта замечательная  книга  настолько  увлекла  меня, что я не отзывался  на  просьбу  матери покушать
и сходить  за  водой.   Прошло  несколько  дней. Флюра  не  приходила  к  нам Это  меня  тревожило.
Я  несколько  раз  бегал  к  ее домику,  но  двери  были  на  замке,  а на  окнах белели  занавески. На  мои  настойчивые  вопросы  мама  отвечала  уклончиво,  словно  держала  в  душе  какую-то  тайну.  "  Ну,  где  ж  ей  быть.  на  работе , наверно, а  может  в  район  уехала,  да  мало  ли..."
Флюра  пришла  неожиданно  днем.  Присев  рядом  со  мной  на  лавочке и  погладив мои  растрепанные,  рыжие волосы,  она  ласково спросила" Соскучился?"
Я кивнул  головой  Еще бы.  Она  стала  для  меня  вместо  родной  сестры,  которой  у  меня никогда  не было.  Потом  она  с мамой  ушла  в  другую  комнату и  сквозь  неплотно закрытую  дверь  ясно услышал  слово: " Отказали"
Я пожал  плечами  . Кому  отказали?  Зачем  отказали?  Здесь  какая-то тайна--
подумал  я. Эта  тайна  осталась  бы  долго  неузнанной,  если  бы  через  неделю,  когда  я  шел  домой , насвистывая  песню  три  танкиста.  не  встретил  маму  взволнованную  и  бледную.  "  Сынок,  где ты  пропадал?-  И  сунув  мне  в  руки  узелок с  картофельными  пирожками- быстро добавила;
"  Беги  скорей  к  конторе,  проводи  Флюру,  на  фронт  уезжает,  добилась  таки ... Поспешай.  может  успеешь".. Я  опрометью   кинулся напрямик. не  разбирая  дороги.  Возле  совхозной  конторы, пофыркивая мотором,  стояла  та  же   старая  полуторка. На  крыльцо  вышел  военный  и  зычно крикнул " Занимай  места! Поехали!" Флюра  уже  стояла  в  кузове и , наверно,  искала  меня  глазами.  Взревев мотором,  машина  тронулась. Я  успел  добежать  и  крикнул;  "  Флюра,  лови!"  Она поймала  узелок  с  пирожками и , прижав  его  к  груди, махнула  рукой.  Сквозь  поднятую  колесами  пыль, я  услышал;
" Слушайся  мать  и  береги  лебедей!"  Я  бежал  до  тех  пор,  пока машина  не  скрылась  за  поворотом. Только  один  раз  мы  получили  от  нее  письмо. Она  воевала  снайпером.  С тех пор  прошло  много  лет. Выросло  новое поколение. Повторяется  детство,  повторяется  юность. У  меня  растут  дети.
Но  они  и  твои  дети  Флюра,  потому  что  имя  твое  носит одна из моих  дочерей.