Ночь на автовокзале

Ночь. Ветер. На скамье автовокзала
кого-то продувает до изнанки.
Он кутается тихо и без жалоб,
как кутаются дети и подранки.

Ни от сердечной боли, ни от ветра
не помогает тонкая рубашка.
Ушёл автобус, но совсем не это
вздох вырывает поминутно тяжкий.

Он целый день бродил - устали
ноги,
и пуст желудок, но не это вовсе
его скребло на том конце дороги,
куда сегодня он себя забросил.

Он шёл сквозь камыши, через
трясину,
ощупывая побережье бесконечно,
чтобы сюрприз преподнести
любимой.
И целый день жил предвкушеньем встречи.

Друзей он видел удивлённых лица,
а главное - её, так снова, снова...
С улыбкой думал: "как же
удивится!"
и шёл вперёд, и шёл без остановок,

одолевая пляжи и поляны.
Раз прикурил, глотнул воды из
фляжки.
Мелькали лица - веселы и пьяны,
но всё - не те, как и поляны, пляжи.

Когда в обход, когда и вброд срезая
распухшие аппендиксы заливов,
он шёл, и ни единожды не замер,
в своей любови сильный и
счастливый.

Но день рождённый обречён быть смертным.
Клонилось солнце, стали дольше
тени.
Ему пришлось, хоть силы и
несметны,
сойти с дороги сладостных
видений.

Печальный путь назад. Скамейка.
Ночь.
Ушёл автобус - пусть бы не был
вовсе!
Сидит один, хотя не одинок.
Заброшенный, хотя никто не бросил.

Не удалась, не вышла авантюра.
Протопано под сотню километров.
Пусть до костей бы эта ночь
продула,
он бы обнялся с холодом и ветром,

когда бы встречи выкроить секунды
и нитью слов зашить на сердце
рану.
Но красотою наделяют скудно
истории из жизненных романов.

Он до утра холодной, жуткой ночи
стучал зубами, засыпая - падал,
гадал просвет на стороне
восточной,
поняв солнцепоклонников обряды.

А на рассвете - самом чистом, самом пылком, -
уснул в автобусе, приткнувшись за кабиной.
Не пожалев ни разу о попытке
простую радость подарить любимой.