Эй, осень! Осенняя баллада

Эй, осень! Ты постой-погоди
забираться в снега, засыпая,
позлати мне ладонь
- ты - последним кленовым листом!
Это всё, что осталось
от прежнего летнего рая,
это всё - мы с тобой
ничего уже больше не ждём.

К нам зима уж спешит
(Я доступно тебе излагаю?),
указуя на горе
холодным грозящим перстом...
Позлати мне ладонь,
я тебе и себе погадаю,
осенив небеса,
распластав свою душу крестом.

Расскажу, как стоять
деревам - лишь в кору на ветру обернувшись,
вновь утратив надолго
значенья и думы свои...
Как в сугробы ронять им слезу,
мне же плакать, в подушку уткнувшись,
и не верить, и верить,
что вновь прилетят журавли.

Ошалев на ветру,
пометавшись, застыли берёзы,
и, раскинувши крылья,
прощаются малые птицы...
Мне ни капли не жаль,
но замёрзшие в льдиночки слёзы
поутру перестанут
из глаз наших литься и литься.

Надо силы беречь,
ведь зима впереди ожидает;
там ночами - застолье,
а утром - больное похмелье...
В серпантинных обрывках
бумажный паяц зарыдает,
подожженный небрежно
вместе с брошенной елью.

Эй, осень! Разве думала ты,
что бывает слеза и смолистей и горше?
Зарываться в снега подожди
без меня, засыпая.
От предчувствий становится тошно,
и точно - как соринки,
снежинки в глаза,
торопясь, попадают.

Уходить не спеши,
задержись и одумайся, осень!
Ты пойми, ведь спасенье
я тебе - на ходу - предлагаю:
позлати мне ладонь,
позлати мою первую проседь,
я другое - тебе и себе -  нагадаю.

Да, будут слёзы,
но слёзы весны и капели!
Будет холод,
но нас обогреют горящих поленьев угОлья...
И вино огорчить
нас с тобою до дна не успеет,
этой пьяной
- до ужаса искренней - болью.

Это будет потом,
а сейчас - только ветры всесильны...
Даже малые птицы -
и те нас с тобой покидают.
Но зимой - в холода -
нам с тобой будут сниться и сниться
золотые осколки
забытого в гордости рая.

Эй, осень, ты постой-погоди,
я тебе о любви погадаю...
Позлати мне ладонь
ты последним забытым листом...
Мы с тобою одни,
мы с тобою у самого края...
И чего-то мы ждём,
ну, а может, и вовсе не ждём.

1999, Поварово