10. Дайкон-репка. Сказание о Коло-сане

Отступало потихоньку лето,
Ночи все длиннее становились,
И туманы в сумраке рассвета
Белым змеем по оврагам вились.
 
Кадзе – ветер  лист терзал на кленах,
Рвал, кружил и выл, как бесноватый.
А в полях вчера еще зеленых
Собирали урожай богатый.
 
Все в овраг спустились. Вечерело.
«Сварим-ка на ужин кашу с рисом!»
С треском что-то белое слетело
Сверху вниз на них с противным визгом.
 
Наш Подвижник палкой отбивался,
Самурай, звеня двумя мечами,
Под упавшим телом извивался,
Кура Ряба с Тануки кричали.
 
Коло-сан в смятение крутился,
Как юла вокруг жестокой схватки.
А упавший враг визжал и бился,
Словно в истерическом припадке.
 
Только Дристудзин, бык, славный воин,
На него отважно налетает,
Поднимает на рога спокойно,
И с размаху в сторону кидает.
 
Рухнул тот в кусты, как лом железный.
Бык хотел облить его поносом,
Самурай сказал: « Постой, любезный,
Прежде зададим ему вопросы.
 
Кто ты есть, визжащий призрак белый?
Разве на земле всем места мало,
Что напал на нас, как оголтелый,
Все круша, что под руку попало?»
 
Из кустов послышались тут всхлипы:
«Не напал я, а бежал, спасался,
Зацепился за сучок от липы
И под горку долго кувыркался.
 
Я не призрак, не рокуро-куби
С головой, летающей без тела,
Что в горах прохожих ночью губит.
Никого обидеть не хотел я.
 
Я – Дайкон, редиска, редька, репка.
Был весной посеян в огороде,
Вырос парень бравый я и крепкий,
Вширь и вглубь раздавшись на природе.
 
Но, увы, с весной промчалось детство,
С жарким летом юность миновала…
И познать пришлось мне тут зловредство
Той руки, что семена сажала.
 
Раз явился Дед ко мне на грядку,
И за чуб схватил меня рукою,
Говоря: «А нынче, для порядка,
Разберусь-ка, я, дружок, с тобою».
 
Долго дергал, оборвал все листья,
Подкопал лопатой аккуратно,
Дал пинка. Потом помчался быстро
И вернулся с Бабкой-сан обратно.
 
Вместе с Бабкой долго копошились,
Но осилить не смогли и Внучку,
Стали кликать. Наконец, свалились
Все без сил и пригласили Жучку.
 
Жучка-сан явилась вместе с кошкой,
ъС детства с Нэко-сан она дружила.
Та пошла за мышкой: мол, немножко
Подсоби нам. Это все решило.
 
Вырван из земли, на грядку брошен,
Я лежал поверженным гигантом,
Словно дуб, что буйным ветром скошен,
Как утес, расколотый Атлантом.
 
Дед сказал: «Теперь нам эту репку
Надо затащить скорей в кладовку.
Внучка, привяжи веревку крепко,
Нэко-сан, гони-ка мышь, воровку!»
392
«Что, – заверещала мышка громко –
Я еще к тому же и воровка?!!!
Эй! Прохожий! Эй! Монах с котомкой!
Помогите! Обобрали ловко!»
 
Подошел монах, служитель Будды,
Что шагал дорогой через поле.
«Я судить вас беспристрастно буду:
Каждому должна достаться доля.
 
Не приди на помощь к вам Нэдзуми,
Без Дайкона всем бы оставаться.
Ваши силы действенны лишь в сумме,
Так что неуместно торговаться».
 
Но Нэдзуми громко верещала:
«Мне одной должна достаться Репка,
Только когда мышка прибежала,
Вырвали ее. Не так ли, Дедка?»
 
«Так-то так, – ей Бабка отвечала,–
Но без Нэко-кошки и без Жучки…»
«Нет! Моё все!»,– мышка верещала,
Не давая вставить слово Внучке.
397
«Ну, скажи, зачем мышульке малой,
Весь Дайкон, его ты съесть не сможешь,
Мы тебе дадим кусочек сала,
Вместо репки ты его погложешь!»
 
«Мой Дайкон, – настаивала Мышка,
И что делать с ним, сама я знаю.
Может, для меня велик он слишком,
Ну, не съем, так все понадкусаю».
 
Я Нэдзуми как услышал речи,
В ужасе вскочил и прочь пустился.
А они и сзади и навстречу
Мне бегут, но к счастью, зацепился
 
Дедка-сан ногой за сук корявый
И упал, за ним и все упали.
Прошмыгнув через забор дырявый,
Я помчался. Только и видали!
 
Фу, устал. Бегу без передышки
Третий день. Нет больше сил, прощайте!
Коли встретите в пути Нэдзуми – мышку,
Ей привет мой пылкий передайте!»
 
По оврагам вновь Дайкон помчался,
По полям, по скользким скатам горным,
Для друзей он виден оставался
Звездочкой падучей в небе черном.
 
«Хм-м, – сказал с усмешкою Тануки,–
Мы такое уж не раз встречали:
Ходят глупость с жадностью под руки,
Сея голод, горе и печали».