Крем Азазелло. Полет

Сквозь ветки клена в чистом небе
виднелась полная луна.
Липы, качаясь в лунном свете,
бросали тени у окна.

Окно, задернутое шторой,
было открыто нараспашку.
За шторой комната, в которой
валялись платья и рубашки.

Белье, чулки – все в беспорядке
лежало просто на полу.
Как будто в спешной лихорадке,
их разбросали на ходу.

Чашка на столике стояла,
в ней кофе, рядом папиросы.
Марго в волненье ожидала,
когда решатся все вопросы.

Перед трюмо в одном халате
и черных замшевых туфлях
смотрела, как на циферблате
стрелки, не двигаясь, стоят.

Казалось, время длится вечно.
Но наконец-то дождалась.
И в полдесятого, конечно,
Марго тот час открыла мазь.

Запахло лесом и болотом.
Чтоб ни минуты не терять,
побольше крема взяв с расчетом,
им стала тело натирать.

Пару мазков на лоб и щеки.
Крем испарялся на лету.
Взглянув же в зеркало в итоге,
в нем обнаружила мечту.

Исчезли тени у висков,
и чуть заметные морщинки,
кожа нежнее лепестков
сияла в розоватой дымке.

Зеленые глаза сверкали,
и брови выгнулись дугой,
а плечи волосы ласкали,
рассыпавшись по ним волной.

– «Вот это крем!» Марго цвела.
Потом намазала все тело.
Окрепли мышцы, и она,
подпрыгнув, вдруг легко взлетела.

Помолодев на десять лет,
Марго безумно хохотала,
а отраженье ей в ответ
красою дивной волновало.

Восторгу не было предела.
Марго внезапно поняла:
случилось то, что так хотела,
она свободу обрела.

Свободу от всего. Всегда!
От жизни прошлой, от тревог.
И не вернется никогда!
Только один остался долг.

И как была она нагая,
в чем родилась на этот свет,
на воздух без конца взлетая,
смеясь, помчалась в кабинет.
 
Там на листе блокнотном быстро,
чтоб навсегда потом уйти,
она оставила записку,
в ней написала: «Ты прости.

Забудь меня. Я покидаю
тебя навек. И не ищи.
От горя своего страдаю.
Я стала ведьмой. Не взыщи»

Тут в спальне грянул телефон.
Марго воскликнула: – «Минутку!
Ах, Азазелло, это он!»
Влетев, скорей схватила трубку.

–  «Ну вот, пришла пора. Вас ждут.
Невидима!  должны Вы крикнуть.
Недолго полетайте тут,
чтобы немного попривыкнуть.

Потом из города на реку»
–  «Лечу! Уже все решено»
взяла сорочку и с разбегу
взметнулась, вылетев в окно.

Но тут она сообразила:
рубашка вовсе ни к чему.
И, тут же бросив, закружила,
нарушив смехом тишину.

В последний раз потом взглянула
на особняк, где в суете
жила и мучилась. Вздохнула:
–  «Прощай!», и скрылась в темноте.