Приключения философа Талки. День 17-й, 1 часть

...Отплывая ранним утром с обжитого песчаного пляжа, я пребывал в приподнятом настроении, охваченный “мыслеогнями”, благодаря которым, казалось, можно понимать напрямую без рассуждений и слов. Лег на дно лодки, накрыл лицо тканью от солнечных лучей и предался исследованию мира.

Итак, жизнь – это огонь, начало ее – возгорание огня, ее конец – угасание. Все, что способствует горению – истинное, все, что мешает – ложное. Ясно и просто!

…Любовь разжигает огонь невероятной силы, потому она и есть Истина… Также ясно и просто.

А как бы сказал дедушка? – открываю заветную тетрадь:

Каждый, в ком пламенеет любовь без конца и без края –
В храме он или в мечети, но если, огнем изгорая,
Записал свое имя навеки он в Книге Любви,
Тот навеки свободен от ада, свободен от рая.

Вот как!

Солнце пригревает, и я погружаюсь в приятную “огнедрему”.

…Я – в Космосе. В его центре – Солнце, первоисточник огня. А вот – Земля. Впитывая его огонь–лучи, светится своим неповторимым голубым светом. Приближая ее, будто бы в телескопе, замечаю множество светящихся точек -огоньков. Одни неподвижны, другие  - перемещаются.

Приближаю еще – и различаю их контуры, силуэты. Неподвижные – растения, движущиеся – животные и люди. У каждого свой собственный Огонь. Соприкасаясь с другими, разгораются,  ярко вспыхивая. А вот от двух соединившихся отделяются новые, маленькие огоньки. Некоторые идут на убыль,  постепенно угасая. Некоторые внезапно гаснут, некоторые тлеют или чадят, некоторые взрываются фейерверками.

Каждый огонек – микросолнце, микроистина, микроотражение источника всех огней,  одной на всех Истины, гигантского Огня–Солнца. Я откинул ткань с глаз и зажмурился от его жгуче-яркого свечения… Молнией пронеслись слова: ”Если истина в мире условна…” Истина, аллегория, Солнце...

А вот вижу и человеков, мыслящих огней. Каждый также несет в себе огонь – в теле, в голове и в сердце…
А вот – растения: деревья, кустарники, цветы. Тянутся к светилу и жадно впитывают всем своим телом его лучи. А без него – гибнут.
А вот и те, кому принимать в себя напрямую солнышко не дано: одни поедают растения, другие – и растения и тех, кто их поедает, третьи – всех вместе взятых, и друг дружку заодно.

Неужели растения ближе всех к Истине? Растение устремляет свой взор к Солнцу, животное – к растению, а человек – к….

Внезапно сладкую дрему прервал чей-то голос. Выглянув из укрытия, я обнаружил себя у самого берега, надо мной возвышались два “мыслящих огня”, в руке одного была бутылка, у второго – стаканы.
- Гляди ты – живой! А мы уж подумали…, – произнес один, и они, звякнув стаканами, влили в себя бесцветную прозрачную жидкость. Через пару минут я оказался в их компании.
 Они совсем не напоминали то, о чем я так благостно размышлял в лодке, эти два упитанных бородача в рыбацкой одежде. Рядом лежали снасти – удочки и еще что-то. Сперва показалось, что перед рыбалкой они решили подогреть себя водкой – а что же еще могло быть в бутылке? Первое впечатление оказалось обманчивым – может потому, что я забыл применить “огнемышление”?

Мой рассказ - кто я, откуда и чем занимаюсь - а я не стал скрывать ничего - вызвал у них поочередно настороженность, недоумение и, наконец, взрыв какого-то странного веселья. Трясясь от смеха всем своим тучным телом, один из них по имени Федор протянул мне наполовину наполненный стакан.
- Ну, Гераклит ты наш, выпей-ка за огонь! - пророкотал он басом и махом опустошил свой.
Второй – Фрол – последовал за ним. Закуски у них никакой не было, и пили они как-то странно – без видимого удовольствия, будто принимают лекарство. Я сделал небольшой глоток и поблагодарил рыбаков за угощение. Теперь настала моя очередь задавать вопросы.

То, что они рассказали – и обрадовало, и удивило. По их словам, путь моей лодки проходит вблизи села с названием Философское, откуда сами они и есть. Несмотря на столь привлекательное наименование, мне все же следует проплыть его, не останавливаясь. Почему? Да потому что жалеют они меня, с моими огнями и с истиной. Поселился у них несколько лет назад “человек-паук” и закончилась с тех пор у сельчан нормальная жизнь, вот и “водку приходится пить, у реки, скрываясь”.

Веселость их пропала, в голосе чувствовалась обида и боль.
- Чем же этот человек вам так досадил? – спросил я, совершенно сбитый с толку, не представляя, что может помешать русскому мужику выпивать у себя дома.
- А вот этой самой философией, – мрачно проговорил Фрол, и видя изумление на моем лице, добавил, - всех, гад, сделал философами, от мала до велика, стариков и баб…Мыслей теперь в голове столько появилось – ничем не вытравишь.
Федор сплюнул:
- Ни одного настоящего мужика не осталось. Разве вот мы еще держимся, боремся, вливаем в себя водку через силу.
И рыбаки еще раз, не чокаясь, выпили.