Восьмая ночь Шахерезады

 Раскинула, волшебница - Ночь,  драгоценные  чертоги свои.
   Укутала черной вуалью  небо. Зазвенела  шаловливыми   звездами.
     Узорным кружевом мелодий сплетались нити мироздания,
      да светляки, посеребренные звездной пылью,
          носились в  небесном эфире, наполняя его дрожащим светом.

  Черна ночь. Ни души, ни шороха, ни звука.
    Светится  одинокий  царский  шатер посреди сонной степи,
       напоенной  медовым аромато  волшебных трав 
         да мелькают тени,  стреноженных  на ночь лошадей..
 
 Светло в шатре... Пьет царь сладкие вина,  нежится под  шелковым балдахином.
Да только не весел он. Уж не горячат плоть его ласки  наложниц,
не бурлит кровь от их нежных касаний. Заскучал властитель...
- Эй, слуги верные, приведите ко мне Шахерезаду!

  Тонко  запел  бубен за стенами шатра.
     Едва касаясь босыми ступнями ковра. 
       Вспорхнула в шатер юная Шахерезада.
         Зазвенели браслеты на ее тонких  запястьях.
 

И танцевала она гибким телом своим.
   И разговаривал, околдовывывал сказкой  ее бубен.
       И пела она свои чарующие сознание волшебные песни.

 - Велика твоя власть государь.
     Подчинены тебе народы твои.
         Дивными драгоценностями, и золотом полна твоя казна..
           Сколько табунов пасется у подножий гор твоих.
 
Сколько прекрасного жемчуга хранит море,
     что услаждать волшебным блеском взор очей твоих.
       Да только не все подвластно тебе, мой повелитель!

         Ни заморское вино, ни тонкие яства 
             не смогут насытить тебя.
                Нет такой  силы, что бы могла утолить
                нестерпимую жажду по юной Шахерезаде.

Тысячи прекрасных наложниц
   не смогут унять  томление в чреслах твоих.
       Не потушить тебе нестерпимый огонь желаний в крови твоей!
         Сладостный яд жарких поцелуев возгорится на твоих губах,
               когда узнаешь власть ласк моих.

Высохнут  озера глаз твоих,
  если увидишь ты красоту Шахерезады,
    когда нагая, теплой, ласковой  пантерой 
      прильнет она к тоскующей груди твоей...
       Спелой виноградной лозой обовьет ноги твои,
          и сольется твое  дыхание  с  ее ароматным дыханием...

 И воскликнул царь, изнемогая. -  О, жестокосердная!
     Раздели  со мной одинокое ложе мое!
         Но наступил рассвет  и растаяла в розовом
              перламутре его лучей юная  Шахерезада.







-
Из цикла" Ночи Шахарезады"