Первый раз я увидел Крым на рассвете

Первый раз я увидел Крым на рассвете
из окна поезда Петербург-Симферополь,
в который погрузился минувшей ночью
прямиком после концерта Роллинг Стоунз
(успев перед этим выпить пару пива на вокзале
с двумя неформалами из Тулы,
которые тоже возвращались с этого концерта).
С концерта Роллинг Стоунз, добравшихся наконец до Москвы,
как налетевший шквальный порыв рок-н-ролльного счастья.

Впрочем, вам, может быть, уже сложно понять, про что все это было.

А я, наверное, никогда не забуду,
как заревели Лужники,
когда над Москвой впервые по-настоящему грянул рифф из Satisfaction,
и живой Джэггер прокричал по-русски: "Привет, Россия!
Наконец мы здесь!"
Также, как я никогда не забуду те горы, показавшиеся на рассвете,
то короткое ослепительное лето юности,
и как в Севастополе
я обнял любимую девушку
с золотыми волосами.

Я не забуду, как скрещивались счастье и солнце в твоих ресницах,
это море и горы, и запах твоих волос.

Кажется, мы разошлись уже к зиме.
Но тех золотых россыпей хватило,
чтобы продлившимся заревом навсегда перерезать мою жизнь.
И плески света, смешавшись с плесками моря,
с юными ласками,
до сих пор блещут искрами в темном колодце моего сердца.
Точно также, как до сих пор в моей груди
гремит тот гитарный рифф Роллинг Стоунз.

Ни я, ни ты больше не молоды.
И нам вряд ли есть много, что сказать друг другу.
Слишком многое изменилось с тех пор.
Один только Джэггер никогда не стареет.
Но мы видимо уже не услышим над Москвой рева тех риффов -
скорей строевые песни и речи ненависти.

Что касается Крыма,
там теперь БТРы, и воинственный лязг орудий
вязнет в толстом мареве вранья.
На месте нашей с тобой юной любви.
И видимо, нам уже не вернуться даже в воспоминаниях -
слишком много лжи, слишком много обжигающего стыда.
Больше чем мы заслужили тогда за наши грошовые проделки.

Так, одно за другим, они забирают все.
Сначала они возьмут юность, потом любовь.
Потом музыку.
Но этого им мало.
И потом на то же место въезжают танки,
брат стреляет в брата, кто-то радостно хлопает в ладоши,
и вот тогда от нас и от света, и от всего, что мы любили,
действительно ничего не остается.

2014