Стихи Александра Романова

Две женщины

Две женщины в прохладе ресторана

За одиноким столиком сидят.

И сумерки, спустившиеся рано,

Сквозь листья пожелтевшие глядят-

Они глядят, как будто бы из тыла

Тех лет, где можно дней не замечать

В глазах у женщин пустота застыла

И грустной незамужности печать-

В глазах у них распутица и осень -=

Вот-вот нагрянут первые снега.

Им лет по сорок,

Лет по тридцать восемь –

Уже близки их злые берега.

Но этот мир, как вечная надежда,

Как тайна в сердце женщины живет.

Вот потому продумана одежда —

Вдруг кто-нибудь на танго позовет.

Тревожный скрип паркета за плечами

Все прошлое в момент перечеркнет,

И звездный ковш осенними ночами

Немолодое счастье зачерпнет-

А на не облетевших ветках иней

Под ветром чуть качается уже...

Клочок газеты в пепельнице синей —

Заметка о кровавом мятеже.

Тебе 18

Тебе восемнадцать,

А мне двадцать восемь.

Мы будто бы в разных эпохах живем-

В глазах твоих — лето,

В глазах моих — осень,

И мы с тобой в вальсе беспечно плывем-

И ты, словно море, ликуешь безбрежно,

Бескрайны дороги твои — далеки.

И я не могу по-мальчишески нежно

Касаться твоей откровенной руки.

Да! Ты о любви прочитала в сонетах,

Ты хочешь все звездное небо обнять.

Как будто мы жили

На разных планетах -

Мы просто бессильны друг друга понять.

Нам очень легко в откровенностях праздных

Смеяться, шутить, ни о чем не скорбя.

Как будто мы жили в галактиках

Разных —

Как все-таки поздно я встретил тебя.

Но время летящее все изменяет,

И в жизни такой намечается час,

Когда вдруг проснешься –

Нас время сравняет

Когда-нибудь в будущем,

Но не сейчас...

Свидание

Настежь окна.

Ливень.

Запах прели...

Вдруг звонок,

Но в трубке — тишина.-

Из того далекого апреля,

Может быть,

Сейчас звонит она.

И молчит, чтоб слышать

Голос дальний,

Самый грустный

В городе родном-

И капели звон исповедальный

Колесит по жести

За окном.

И темнеют вымокшие

Зданья,

И любви мгновенья коротки . .

И молчанье это, как свиданье,

А потом — короткие гудки...

Письма

Боже! Снова одно — ты и я, и темно.

В окнах вечера таянье плавное-

Вот и письма мои завалили окно.

В этих письмах — все самое главное.

В этих письмах печаль,

В этих строчках кривых

Все, что было со мной и с ребятами.

Я писал их под грохот и лязг буровых,

И подтеками масла рябят они.

В них дороги, огни, в них горячие дни,

А на снимках — небритые бороды...

Я на письма гляжу-

Как мне жаль, что они

Аккуратненько ножичком вспороты.

* * *

Ты себя убедишь,

Что меня разлюбила навеки,

Что на свете есть много

Веселых и стройных ребят.

Только все это ложь.

Ты опустишь задумчиво веки,

Если листья в окне.

Как два года назад, зарябят.

А посмотришь вокруг:

Бродит ливень вдоль парка нагого,

Одинокий фонарь,

Всюду пустошь, куда ни взглянуть,

Сигареты, часы -

Не мои, а чужие — другого,

И повтором слова -

Ничего, ничего не вернуть.

Ничего не вернуть-

Трижды поздно ругаться,

Мириться,

Хоть вовек не порвать

Нас связавшую некогда нить...

Есть на свете любовь,

Та — одна, от которой не скрыться,

Почему же смогли,

Так легко ей смогли изменить?


В кафе

Я не спросил ни имени, ни отчества,

Но взгляд твой острый жалит, как оса.

В твоих глазах гнездится одиночество,

И натянула гордость паруса.

Откуда ты, нежданная, за столиком,

С какой судьбой, прошедшей сквозь дела?

Из-под ресниц выглядывает толика

Той нежности, которая была.

И сердце твое, словно замуровано,

Навек забито временем иным-

И то, что было в юности даровано,

Сейчас лежит под спудом ледяным.

Лет молодых на голове хождение-

Становится на ноги к тридцати.

Не уничтожить это наваждение,

Но как исконность эту обойти?

И хоть молниеносно, все же пристально

Из-под ресниц глядишь ты на меня,

Прикидывая: «С берегом, без пристани?»

За охлажденность, видимо, виня.

Что каждый жест уже дисциплинирован.

Давно не нов, поэтому знаком,

И взгляд зашорен, словно заминирован,

И седина сползает ледником!

Кому-то рядом весело хохочется...

Налью «Тархун», зеленый, словно яд.

Два человека!

Быть им вместе хочется,

Но две стены из горечи стоят-..

Гипнотизер

Его слова наполнены металлом,

Тяжеловесно падают в тиши.

И в жестах рук, летающих над залом,

Проникновенье в таинство души.

Сеанс гипноза — сложное искусство,

Гипнотизер — великий чародей...

А вот гипноз любви?! -Где это чувство,

Кто разгипнотизировал людей?

Любовь живет в туманных мифах Крита,

С икон взирает верностью слепой, —

Лампадной гарью, плесенью покрыта

И позабыта джинсовой толпой.

Любовь живет на старой кинопленке,

В нездешнем мире блоковской мечты.

Ей очень тесно в джинсах и дубленке,

Ей не нужна красивость пустоты.

И как же мы понять не можем сами,

Что не гнездится счастье в хрустале?

Обзавелись откормленными псами,

А смерть и голод бродят по Земле-

И глубина духовности мелеет.

И умирает пламенность идей.

Гипноз вещей над миром тяжелеет, —

Кто разгипнотизирует людей?!

Гипноз непонимания и мщенья,

Гипноз бездумной гордости в глазах.

И нет ни вселюбви, ни всепрощенья,

Живущих на старинных образах.

Тополя

Над крышей звезды,

В мире — тишина, -

Легка моя вечерняя дорога,

Но осветила в сумерках луна

Два тополя у школьного порога.

И закружились листья, как во сне-..

Два тополя мне память разбудили.

Ты помнишь, как однажды по весне

Мы их с тобой у школы посадили?

Теперь они — громадные — стоят

И облака стволами подпирают.

И корни их забытое таят,

И листья в золотых кострах сгорают.

Мне здесь навеки грустен миг любой,

И сердце память давняя сжимает...

Ну, где ты, моя первая любовь,

И кто тебя ночами обнимает,

Когда горят фонарные огни?

Два тополя в дымах осенних тают,

И облака над ними пролетают

Из прошлого в сегодняшние дни.

Гудят в холодном воздухе столбы,

В ночи деревья шепчутся несмело.

И это отголосок той судьбы,

Которая пробиться не сумела.

И вновь к ногам слетает

Лист резной,

И прошлое ветвями нависает...

Два тополя...

Один из них весной

В открытость окон легкий пух

Бросает...

Черная кнопка

Я домой приходил -

В свой прокуренный быт,

Где на стенах от дыма чернели

Белила, -

Неужели забыт,

Неужели забыт?

Этой мысли тревога мне душу

Сверлила.

Я в те годы пронзительно

Был одинок.

Видеть только тебя -

Мне хотелось так мало-

Я звонил, и тревожно звучал

Мой звонок,

И не палец, а память его нажимала.

И была эта память до боли

Звонка,

И тащила меня в темноту

Непогоды.

Эта черная кнопка

Дверного звонка

Затмевала Вселенную мне

В эти годы.

И звала меня в тот

Старомодный подъезд,

Будто в мире другой бы -

Новей, -

Не нашелся.

И чернела она,

словно гибельный крест,

И на ней белый свет,

Словно клином.

Сошелся...

* * *

Мы ходили гордыми тузами –

С грацией породистых коней...

Смотрят дети горькими глазами

В неисповедимость наших дней.

Сексофестиваль наш молодежный

Ярко полыхал до тридцати...

Если б ты, мой друг, была надежной,

Был бы путь у нас, а не пути.

Только если выгнулась подкова

В сторону — запутай, не пойми,

Каждый хочет обвинить другого,

Чтобы оправдаться пред детьми ...

Первое утро

Романсы старые про очи

Пластинка пела до утра ...

Держа в глазах картины ночи

Бредешь, как призрак, вдоль двора

-Печальный день, паденье силы,

В душе ни капельки тепла,

И обнаженность плеч красивых!

На фоне мерзлого стекла.

Все было странным и минуты

Текли, как в медленном кино.

Пестрел халат на стуле гнутом

И в рюмках теплилось вино.

Цвела помада на улыбке

И тяжелели волны штор.

В большом аквариуме рыбки

Застыли, будто ждали что.

И лунный свет струился вяло,

Мерцали звезды вдалеке...

Она у зеркала стояла

С бокалом матовым в руке.

Она лукаво рисовалась,

Потом надменно подошла

И вдруг надрывно рассмеялась,

И взглядом скользким обожгла.

Уже за окнами светало,

А ты играл, наивный мим,

И вся планета хохотала

Над первым опытом твоим.

Вода сосулек в окнах пела,

И растворялась тишина.

На всю Вселенную скрипела

Проклятой лестницы сосна.

Ты уходил в туман и ветер,

Читая в грубости любой,

Что ты сегодня всем заметен,

И все смеются над тобой-

И жалким чеховским героем

Ты показался сам себе...

Несутся мысли грустным роем,

Как будто листья по Ульбе.

Грустят такси и мокнут зданья,

Пугает смолкший зов в крови...

Трагичны первые познанья

Неплатонической любви-

Летом

Заиграют мускулами плечи,

Тяжесть рюкзаков благодаря.

Будут неожиданные встречи,

Холод рос, таежная заря.

И пахнет в тайгу дымком

Веселым

От костров, из пасечных дворов.

Лай собак раскатится

По селам

В теплоте июльских вечеров.

Будет лето, странствия и горы,

Будет жизнь, как у цыган,

Пестра.

И девчонок пристальные взоры

Запоют сквозь легкий дым

Костра.

* * *

Людям свойственна древняя тяга –

За порог, за порог, за порог.

Человек но натуре бродяга,

Он не может прожить без дорог.

Он меняет все прелести быта

На палатку под хвоей сосны,

На хромые столы общепита,

Общежитий скрипучие сны.

Он мечтатель, он вечно в погоне,

В дали дальние душу несет –

То качает на полке в вагоне,

То в телеге скрипучей трясет.

Он летит, словно катер, в тумане,

На зазывный огонь маяка

С бесплацкартным билетом в кармане,

С беспокойным лицом игрока.

* * *

Поезда, поезда! –

Кто-то ест, кто-то пьет,

Кто-то песни поет,

Кто-то вдоль по вагону

Бессонно снует,

Кто-то режется в карты,

Желая оставить других

В дураках,

Кто-то вертит стаканы

С дымящимся чаем в руках.

Поезда, поезда...

Кто-то едет подальше

От собственной горькой судьбы,

Кто-то, может быть, -

Просто в тайгу по грибы,

Кто-то мчится с почетной путевкой

На главные стройки страны,

Кто-то к женщине дальней

От верной и доброй жены.

Поезда, поезда...

Только та ли зовет Вас

В туманные дали

Звезда?

Только те ли над вашими крышами

Грустно гудят провода?..

Незнакомый город

Незнакомый город... Боже!-

Ни одной знакомой рожи,

И не надо улыбаться без желанья

Никому.

Я иду вдоль шумных улиц,

Я как будто стал моложе.

И приятна незнакомость

Настроенью моему.

Незнакомый город – это

Неизвестная планета,

Где для памяти зацепа

Не найти ни одного.

Я не знаю – что там будет,

Если вправо от кювета,

Я не знаю – что там будет,

Если влево от него...

Но мелькнет в толпе спешащей

Кто-то

Профилем забытым,

И проснется память снова,

Даже если встреча – ложь,

И ударит вдруг старинным,

За семью замками скрытым,

И на миг пронижет сердце

Обознавшаяся дрожь.