Кофе в нашей жизни

В юности, помню, меня терзало желание понравившиеся мне вещи повесить на стенку, чтобы любоваться. Это могло относиться к песенке «Битлс», морозцу, зеленому вечернему небу, заснеженным голубым елям, обступающим тебя по дороге с работы, скрипу снега под сапогами или к какому-нибудь запаху. Запах хорошего кофе мне до сих пор хочется повесить на стенку. Первое появление запаха кофе в жизни обычно бывает связано с ранним детством, когда мир состоит из улыбчивых взрослых, ярких предметов, которые так и хочется попробовать на вкус, крахмальной чистоты вокруг в сочетании с запахом свежего хлеба и предвкушенрем того, что вот сейчас бабушка проведет за ухом палочкой духов «Пиковая Дама» и мы отправимся на Ежеутреннюю Прогулку, где мир чист и свеж, как поцелуй ребенка. Правда, детей в этом возрасте обычно поят на дорожку напитком «Балтика», состоящим из пережаренного ячменя с цикорием или еще чего-то такого же диетического.
А как пахло свежим кофе в маленьком магазинчике в цоколе МГУ! Ароматы пряностей из всех стран света; в очереди стоят молчаливые красавцы из Дальних Стран, а с плаката на стене, простодушно, но интеллигентно улыбаясь, молодой человек в шляпе, выбритый при этом до синевы (наверное, сбегал в магазинчик с утра) – протягивал стеклянную банку и провозглашал:
Вот борщ, вкуснейший из борщей
Из первосортных овощей!
Купил, открыл, зажег горелку –
И можно наливать в тарелку!

И пахло там кардамоном и имбирем, и ванилью, и корицей, и невозмутимые грузинские красавцы с холодными глазами покупали двести граммов «Арабики» и пачку индийского чая со слоном.
И заходил к нам в гости печальный гений Володя Хинич, и варил в общей МГУшной кухне (где вьетнамцы так любили печь в духовке соленую селедку) кофе на карамели: сначала в джезве доводился до кипения коричневыми пузырьками сахар, потом туда быстро добавлялся кофе мелкого помола и горячая вода из чайника. Потом все перемешивалось и, хищно наблюдая за утолщением слоя пенки, Хинич дожидался того момента, когда можно будет добавить щепотку свежепомолотого черного перца, быстро все перемешать и резко снять сосуд с огня. Когда не было кофе – пили чай, ясное дело, со слоном. Я назидательно произносила: - «Чай – полезный, хорошо утоляющий жажду напиток» - и все держали чашки двумя руками, дышали чайным паром и рассуждали о неброских, но несомненных преимуществах цейлонского чая, который даже здесь бывал в продаже не всегда.
Под кофе сочинялись буриме и танки. До сих пор помню:

Счастья не ищет
И не от счастья бежит –
Парус белеет.
Хрена какого тогда
Надо здесь ему?

Эта танка была меланхолично сочинена кем-то из гостей за чашкой кофе.
А под чай, помню, вечно печальный Хинич сочинил элегию:


Чай – полезный, хорошо утоляющий жажду напиток.
Выпьешь чаю – и сразу разольется по телу душевный покой.
Подсчитаю, какой нанесен мне судьбою убыток,
И какая награда суждена мне за Стиксом-рекой.

Чай бывает краснодарский, китайский, цейлонский, индийский,
И грузинский, что вчера невзначай завезли в магазин.
Брошу в чайник щепотку засушенных веток и листьев,
Что в далеком и теплом краю собирает грузин…

Друг мой чайник! Ты один лишь мое утешенье навеки!
Сядем рядом. Подолью кипяточку тебе и себе.
Мы с тобой – два несчастных, два жизнью разбитых калеки –
Вместе с ветром, что протяжно гудит в водосточной трубе.

Бедный Хинич! Природа кроме феноменальных математических способностей наградила его еще и абсолютным слухом, поэтому свою любимую классическую музыку он мог слушать только в живом исполнении. Все звуки, издаваемые звуковоспроизводящими устройствами, казались ему невероятно фальшивыми из-за крохотной разницы в скорости вращения дисков или лентопротяжных механизмов…
Итак, вот ностальгическая виньетка из далеких восьмидесятых: Главное Здание МГУ, семейный блок, крепко перченый кофе с карамелью, из коридора доносится смрад печеной селедки, кто-нибудь из гостей исполняет на мотив хасидской песни, занесенной Хиничем, строфы из И-Цзин, китайской Книги Песен, а кто-то отбивает такт вилкой по столу:
- …На той шелковице голубка сидит,
Семь деток прелестных вскормила она.
Так муж благородства, в ком совесть сильна,
В нем гордая воля и правда видна…

В городе Париже мне объяснили, что кофе надо пить перед едой, а после еды французы употребляют красное вино и закусывают сырами. Так-то вот. Угощали меня там также кафе-капучине, кофе по-капуцински. Вместо сливок монахи-капуцины добавляли в кофе сметану – и это было очень вкусно. Правда, к сожалению, сметана должна быть парижской. Все мои попытки приготовить кофе по-капуцински в других частях земного шара приводили к тому, что напиток выходил на редкость неаппетитного вида – и вкуса.
У чехов, впрочем, кафе-капучине – это просто кофе со взбитыми сливками. Кстати, чехи обычно не варят кофе. В ресторане вам просто зальют его кипятком в чашке и, как ни странно, это очень вкусно: самые тонкие и летучие компоненты аромата остаются парить над чашкой. Главное – не жалеть, что называется, заварки. А также иметь в виду, что южноамериканское происхождение придает зернам кисловатость. Правильный кофе должен происходить из аравийской земли. Чайная ложечка свежемолотого на кофейную чашку кипятка – и все. Появляется тонкий аромат и столь ценимая в определенных кругах пенка…
А вот кофе по-венски – когда вместо сливок напиток заправляется яичным желтком, взбитым с сахаром, короче, «гоголь-моголем» - научил меня делать мой муж. Таким кофе по утрам поила его любимая бабушка. Чехи же виденьской кавой, в смысле, кофе по-венски – называют кофе, заваренный молоком. А арабикой у них вообще называется кофе со взбитыми сливками, посыпанный тертым шоколадом и корицей. Век живи – век учись. Паустовский в своей «Повести о жизни» рассказывает, что бабушка водила его по варшавским кофейням и поила «пшевруцоной кавой» - в смысле, перевернутым кофе, где сливок больше, чем самого кофе.
Что такое кофе с коньяком, думаю, знают все. Только некоторые льют коньяк в кофе, а некоторые прихлебывают попеременно то одно, то другое, закусывая иногда коньяк лимончиком, посыпанным сахаром. А в Эфиопии знаменитый харрарский кофе (в смысле, из местности Харраре) – сначала крепко обжаривают в каменных круглых сосудах вместе с гигантскими плодами ложного кардамона до аспидной черноты, а затем мелют и пьют. На мой взгляд этот напиток чересчур горек. Но бывает и крепче.
Суровый Виктор Суворов утверждает, что если вскипятить пачку кофе с бутылкой коньяка, то сутки не будешь хотеть ни есть, ни спать. Впрочем, у них в спецназе есть, говорит он, и не такие рецепты. Приводить их я, пожалуй, не буду в силу их крутой мужской пахучести. Лучше купить в супермаркете сырого имбиря, сварить его ломтики в сахаре, обсушить – и закусывать любой кофе такими вот имбирными цукатами. Классная закуска получается.
В заключение хочу вспомнить своего шефа, который утверждал, что любая наука является наукой только если она записана. В любом другом случае любые знания, любая информация является всего лишь вспышкой чьих-то мимолетных озарений на оси Времени, которые нельзя ни подтвердить, ни опровергнуть, ни проверить. Итак, всем привет из не очень далекого, но несомненного Прошлого, несколько рецептов – и несколько картинок на память.