Три части

-1-

Всю ночь гомонит апрель. Идет как посуху
тонущим лесом. Гремит, разгоняет сон.
Дурит, по небу бьет своим звездным посохом —
выбьет к утру из неба весенний звон.

Значит, весна. По нулям и долги, и прибыли.
Снова мир заблестит водой, как младенец, наг.
Но и в рожденье есть призвук зреющей гибели,
в звоне земли есть погребенья знак.

Так: "помни меня" —  шепчут апрели прошлого
в стлевшей листве за разливом веселых луж;
стертым песком хрустят в земле под подошвами
все тридцать семь моих размолотых душ.

И пока мир — голышом у весны в предбаннике,
будто у новой жизни встав на заре,
осень —  сестра — сложив костры погребальные,
уже шелестит листками в календаре.

-2-       

Здравствуй, апрель! Дернем — набрызгай свежести!
Даром что я так стар, а ты молодой;
вдруг мы еще подружимся —вдрызг нарежемся
поутру этой талой твоей водой.

Чтоб мне запить без просыху, спать без просыпу,
чтобы скучать с тоски на чужом пиру —
ждать, пока звезды повалят под ноги россыпью,
разом слетев с орбит на осеннем ветру.

И снова полягут в землю листьями мертвыми;
как ни звени апрель, и октябрь ни гуди —
снова мести метелям над нами метлами,
вымести всю тоску из моей груди.

Так, замыкая круг, колесо вращается.
Все повторится, лишь мы покидаем строй.
Быстро живем, горим, на бегу прощаемся
с талой водою, с этой землей сырой.

-3-       

Ранний апрель. Еще только снег, скукожившись,
сползает с мерзлой земли, обнажая вдруг,
что там дрожит у мира за слезшей кожею.
Пока еще время не вышло на новый круг

и, замерев, глядится в весенних лужицах,
и этот голый мир — как в начале — пуст,
словно подросток — весь из любви и ужаса,
весь ожиданье: вот-вот, и надавят "пуск".

И кажется, стрелка может качнуться в сторону —
пока все не прочно, пока не открыли счет.
Пока еще видно вечность за кожей содранной —
то есть: любовь и жажду, а что ж еще?

2013