Порфирий Иванов - и его Детка

Порфирий Иванов – и его «Детка».

Часть1.

Совсем обычный сельский житель,
С Луганской области он был.
В четыре класса – извините,
Церковной школы, лишь, «сходил».

Любивший выпить и подраться,
Простой крестьянин, лишь, всего.
Но, в жизни очень постарался,
«Система жизни» есть его.

«Мессией» стал для миллионов,
«Оздоровиться», как – суть дал.
Двенадцать заповедей, оных,
«Детка» - названье дал тогда.

Порфирий Иванов, же, имя,
На Украине родился.
В век девятнадцатый, в то время,
Его путь в жизнь, там начался.

С семьи шахтёрской, многодетной,
В бедной родился Иванов.
И повлияло, ясно, это,
Всё ж на характер, всё равно.

В двенадцать лет уже работал,
С пятнадцати – на шахте он.
После работы весь в «заботах»:
Вино. Друзья ж со всех сторон.

В год  Революции – призвали.
«Шахтёра» в армию уже.
Но, воевать ему не дали,
Домой вернули. Хорошо ж!

В забой потом уж не вернулся,
«Целитель» будущий уже.
Он во все тяжкие пустился:
Пил. Драки. Карты. Что ж ещё!

А за какую – то «аферу»,
Он, на год – сроку схлопотал.
Киркой работал в эту пору,
Наверное, там – подустал.

Лет в тридцать пять – всё изменилось,
Как в одночасье дурь ушла.
Пьянки и драки прекратились,
«Что-то» вдруг на него нашло.

Стал ограничиваться в пище,
Одежду, обувь с себя снял.
И в мешковатых лишь «трусищях»
Ходить, он, по морозу стал.

Стал призывать людей к природе,
Стричься совсем он перестал.
Всему предшествовала, вроде,
Его болезнь. Была ж тогда.

«Мол, у него – рак обнаружен!
И чтоб, не мучиться тогда,
От холода тут сгинуть лучше…»
В мороз он обливаться стал.

Но, вместо пневмонии страшной,
«Пророк» будущий увидал:
Его недуг вдруг «сник» внезапно,
И он – здоровым уже стал.

Порфирий позже вспоминает:
«Узрел кого-то он во сне.
Тот человек – босой ступает,
Голый по снегу. Хвори ж – нет.

От сей картины - пробудился,
И этот образ для меня,
Примером, в цель тут превратился,
С тех пор такое ж делал я».

Часть2.

Пока вид странного «пророка»:
Кто обливался каждый день,
И голодал, не спал подолгу,
Не привлекал ещё людей.

Пока лишь, на него смотрели:
Как будто дядька – «не того»,
С ухмылкой вслед ему глазели,
Пальцем, показывав в него.

Но, вот, в Порфирии открылся,
Целительский какой-то дар.
По областям он тут пустился,
Нуждающимся помогал.

И, им – заинтересовались.
Конечно, «органы» потом.
И, ему – организовали,
«Лечение». Какое ж, то?

В тридцать пятом году – «схватили»,
Психа – больным признали тут,
В шизофрении уличили,
И в «дом» для буйных увезут.

Он инвалидность тут получит,
Но, вскоре покидает «дом»,
Тут происходит ещё лучше,
Ну что ж, тут скажешь уж, о том?

И вот, в трусах он появился,
На Красной площади в Москве.
К властям усиленно он рвался,
С важнейшей мыслью в голове.

«Народу мол, совсем не нужно,
Чтоб - конституцию иметь.
Водой лишь обливаться важно,
И босиком в холод ходить.

И вот, уже он – на Лубянке.
С главой НКВД. Ежов.
В «Матроской тишине» - лежанка,
«Белый билет»  лишь, спас его.

Его тогда не расстреляли,
Но, с миром, не отпущен был.
Опыты над ним ставить стали,
Тридцать седьмой год наступил.

В лютый мороз там обливали,
Водой холодной. Ветер дул.
И все там очень удивились,
Он после - даже не чихнул.

И вот, война уже настала,
Немцы на Украине, уж.
Порфирия, там же, застала,
От немцев уже не уйдёшь.

Рассказывал тут сам Порфирий:
«С Паулюсом встречался он!
Охранный документ вручили,
И, на немецком – выдано.

Мол, интерес, он представляет,
Для мировой науки всей!»
Гестапо ж – тем, пренебрегает,
В застенках Иванов осел.

Двадцать семь дней Порфирий в пытках,
«Опыты» ставили над ним.
Единственное – что, не битый,
Поиздевались там они.

Голого в снег его зарыли,
Потом и в мотоцикле там,
Раздетого в мороз возили,
В Днепропетровске же тогда.

В Москву же Иванов вернулся,
Уже в сорок третьем году.
Там к Сталину опять просился,
И уже с новой мыслью тут.

Уговорить вождя пытался:
 «С Германией мир заключить…»
В психиатрии оказался,
«Лечение» стал проходить.

Тысяча девятьсот семьдесят пятый,
Попал Порфирий  под «контроль»,
Съезд начинали – «Двадцать пятый»,
Себе отвёл он снова «роль».

Снять с поезда его успели,
В психа – больницу вновь попал.
Условия, такие, были,
Что, он, почти - что умирал.

Но, за него все хлопотали,
И вот, закончился съезд, тот.
Порфирия родным отдали.
Но, под расписку отдадут.

Стал под опекой Валентины,
(Учения его, та, чтит)
И вот, он после карантина,
Свой распорядок вновь влачит.

Вместо бега – ходьбой занялся,
Боли были в правой ноге.
Опять же так же обливался,
Ходил раздетым. Налегке.

Статья в газете появилась,
Шёл восемьдесят второй год.
Его «целебность» проявилась,
Стал популярным сразу, тот.

Статья враз жизнь перевернула,
«Психушку» позабыли все.
И по другому все взглянули,
Понравились ученья, те.

Письма посыпались горою,
Признание он получил.
Доволен был своей судьбою,
Других, примером, он учил.

Придумал он свои «советы»,
Двенадцать было их всего.
«Детка» - назвал ученье это,
Оно ж прославило его.

Простые правила все эти:
Лишь, обливаться всем водой.
Утром и вечером. Советы:
По снегу босиком – ходьбой.

И пару раз всего в неделю,
Нужно чуть – чуть поголодать.
Крупу сырую есть, на деле,
Ходить раздетым в холода.

Последователей уж много,
«Пророку» стали подражать.
Но – не для всех всё же в итоге,
Та «Детка» стала помогать.

Кто-то потом попал в больницу,
Не всем, те, обливанья шли.
Не всем диета та годится,
И в ней плохое всё ж нашли.

Крупу сырую есть не нужно,
Страдает кожа от неё.
Сердцу, сосудам плохо тоже,
Желудку так же не идёт.

Вода ж холодная – то, стрессы,
Сосудов резкий будет спазм.
Инсульт, инфаркт имеет место,
В мозгах бывает и «маразм».

У женщин выкидыш бывает,
Непроизвольный тут «аборт».
Но, люди, то – не понимают,
Ученики есть до сих пор.

Уверены ж другие были:
 «Мессия» - этот Иванов.
«Живою» верой объявили ж,
«Нагорной проповедью» - то.

Христу Порфирий подражая,
Завёл учеников своих.
Двенадцать их. Те – освещают.
Еду, дома…  Все ж знают их.

Порфирием – хлеб освящённый,
Крещение – лишь от него.
Значит уже – «перекрещённый»,
«Учителем» зовут его.

В восемьдесят третьем – он умер.
Восемьдесят пять лет прожив.
В Верхнем Кондрючем его имя.
Славят. Туда все вояжи.

На постсоветском же пространстве,
Последователи – кругом.
Приверженцы «Детки». Все в «братстве»,
И  Иванова чтут Его.
 ------------------------------
Есть факт тут очень интересный:
Когда-то на Луну летал,
Корабль «Аполлон» известный,
«Четырнадцатый» был уж там.

Митчелл и Шепард – астронавты,
Там, «заблудились» на Луне…
По кратеру плутали… Правда ль?
Конечно, ж, доказательств нет.

И вот, когда они плутали,
То – видели там СТАРИКА???
Порфирия – те, увидали!
Шёл без одежды. Налегке.

Как будто он помог им выйти,
Дорогу нужную найти.
Потом уж рассказал, то, Митчелл,
Как, то, могло произойти?

Галлюцинации – при стрессе?
Возможно, повлияло, то?
Порфирий - почему ж? Вопросы?
Но, ведь, его ж увидел, тот.


Рецензии