Критик
Сначала мнил себя поэтом –
Писал «заумные» стихи,
Но были фабулы плохи
И рифмы слабые при этом.
Стихи не получали хода,
А он, естественно, дохода.
Мечтал великим стать артистом,
Потом прославленным певцом
(Пел, что-то слабеньким басцом) –
В таланте усомнились быстро…
Стал критиком – метаморфоза!
Стихи оценивает прозой!..
Доход – вот стимул самый главный,
А « в стол» писать – какой же смысл?
Вот здесь и появилась мысль:
Любой ценой добиться славы….
Критическим владея даром –
Ругал, хвалил – и всё не даром...
Продвинулся маститым мэтром,
Давал разгромные статьи,
С апломбом строгого судьи,
И неподкупного при этом.
Печатался в столичной прессе,
Где раньше был он не известен.
Заматерел, казался глыбой.
Поэты кланялись ему, –
Ну, вам понятно почему, –
Он отвечал слегка брезгливо,
Стоял, как монумент над ними –
Стихами бронзовел чужими
И богател – а как иначе?
Казалось, воплотил мечту:
Все преклоняются и чтут,
Пегас стреножен, одурачен…
Кто знал подобного конфуза? –
Заговорила прозой Муза!..
«Знаток» учений и традиций,
Религий признанных основ,
Ел рыбу в пост, перепелов,
И прочей не гнушался птицей,
А иногда, с бутылкой винной,
Нежирною «говел» свининой.
Поверьте, слава – не обуза.
Поэты, женщины, вино –
Здесь управлять ему дано,
И глупо расставаться с «грузом»:
Всегда быть в центре – просьбы, споры…
Пегас под ним – узда и шпоры…
В сужденьях был универсален:
То – адвокат, то – прокурор,
А то – судья, что приговор
Выносит вам в судейском зале…
Любой каприз – цена, по таксе:
Развод иль брак – ну всё, как в ЗАГСе...
От ресторанов «на халяву»
С годами потерялась стать:
Бывало так, что трудно встать –
Но кто доить не стал бы славу?
В застольях – это объяснимо –
Здоровье проходило мимо…
«Хороших нет теперь поэтов!
А критики, как рыбаки,
Что мелочь тянут из реки,
Должны на что-то жить при этом» –
Так он говаривал, бывало,
Закусывая водку салом…
Я вижу: нет здесь эпилога.
А что потом? – хотите знать:
В литературе критик – знать,
Ну, что-то, вроде педагога…
Он умер, так бывает с каждым.
Быть может, мы умрём однажды…
Лапшой кормили на поминках, –
Не щедр писательский союз
Сказать я лишнего боюсь –
(К чему насмешки и ужимки),
Но, всё же, помянули в прессе:
«Был справедлив и интересен, –
Так написали в некрологе, –
Внесён, посмертно, в каталоги».
Свидетельство о публикации №115020309172
Критики... да что б их всех!..... А без них, зловредных, никак низяяяяя.
Приходится, поёрзав на стуле, признать, как там у нашего классика ("Домик в Коломне")
"На критиков я еду, не свищу,
Как древний богатырь - а как наеду ...
Что ж? Поклонюсь - и приглашу к обеду."
Ничто не ново от века в век. И поэты, и на них "любимые" критики. Но... как чудесно звучит инструмент слова, особенно
«Знаток» учений и традиций,
Религий признанных основ,
Ел рыбу в пост, перепелов,
И прочей не гнушался птицей,
А иногда, с бутылкой винной,
Нежирною «говел» свининой."
Повторю с чего начал: чудесно!
Михаил Сапов 07.02.2015 23:19 Заявить о нарушении
Борис Пахомов 2 08.02.2015 14:41 Заявить о нарушении
Мне, болящему, поможет толкько критик, что скажет: всё мной писаное - муть.
Я усмехнусь (в постеле, бездыханный уж) и скажу из сил последних: каков же глуп был критик.
Да муть, что ходит тут и там, её ко мне, ну рядом, ко стихам поставь. И муть взбеснёт искрящемся шедевром.
Что я? да буду наблюдать, в толпе любуясь яркой "мутью" первым, жалеть её, за ней жалеть себя, и, вместе с "мутью" в вечность уходя,
Взорваться: "Нет, со мной нельзя! Вдеь я же Гений!!! Я - дар десяткам, может сотням поколений! А муть - туда дорога. То ж не Я!".
А всех нас березжно к началу приклоня, Господь улыбкой грустной уравняет. Там был и Папа, был и генерал, Ой, Сапов был, не вспомнить... слишком мал...
Борис Пахомов! Как же, как же, знаю! Ну-с, развлеклись вы, нарезвились как могли - пожалте к Матушке к родиой, ко земли...."
Вот Вам ещё предмет стихотворной глупости. А она от чего? А от того, что "умностей" кругом нет. И умник думает: может глупость - и есть та самая умность...
И, вдруг решившись стать глупцом, в века прослынет мудрецом...
Михаил Сапов 08.02.2015 15:32 Заявить о нарушении