Два Карпа. Космогония Чёрного Георга

Два Карпа. Космогония Чёрного Георга и "религиозность" Бориса Херсонского. Критика.


 А современная космогония - это вообще необычайно интересная область, только почти никто из поэтов ее даже не пытается как-то разрабатывать. Все до сих пор продолжают ориентироваться на ретроспективные маяки. ;)) Культура смотрит не в небо, а в лужи под ногами - и там, лишь изредка, видит отражение тех звезд, которыми небеса полны. Так, вероятно, всегда было и всегда будет. Но нам ведь не обязательно подходить ко всему с навязанными современной культурой и антропоцентрической системой координат мерками! Короче - надо спешить создавать что-то стОящее - пока мы не стали функционерами в вечно отлаженно-буксующем поэтическом механизме.(Чёрный Георг)

Два Карпа. Космогония Чёрного Георга и "религиозность" Бориса Херсонского. Критика.


По наводке критика Дмитрия Румянцева мне показалось очень интересным стихотворение Бориса Херсонского, как по тематике, таки по идее, которое представилось уместным для сравнения с другим стихотворением Чёрного Георга "Разглядывая Облака над Шинкансеном"

Позвольте заметить, но я несколько раз перечитала стих Херсонского на, якобы, по мнению, г-на Румянцева. религиозную тему, но не заметила никакой религиозности в тексте о Зеркальном карпе.
Странно, что авторские выдумки принимаются и громко толкуются с темой веры, зла, добра:

*Как никто другой Херсонский показывает, что мир погряз во зле. Даже добро в этом мире уверенно можно ставить в кавычки, у него слишком острые когти* (с)

Чтобы, ненавязчиво поэтичной форме делать подобные тексты о Добре и Зле, на мой взгляд, надо действительно обладать настоящим мастерством и тонкими внутренними и точными градациями на плодородной почве иммунитета ко Злу.
Давайте ближе к авторскому тексту делать свои рассуждения, как говорится, плясать надо от печки.

Вот для анализа стихотворение Херсонского:

Огромный зеркальный карп всплывает со дна пруда.
Висит над прудом луна. Карп подставляет бок
холодному бледному свету. Вокруг мерцает вода.
Только Аленушка знает, как илистый пруд глубок.
Странно глядеть оттуда. Страшно попасть туда.
Зябко лежать на дне, прикрыв ладошкой лобок.

По лесу рыщет Добро, копошится в поисках Зла,
стучит по земле ногой, выгибает спину дугой,
запускает коготь под камень. Под камнем когда-то жила
какая-то мразь лесная. Теперь там кто-то другой.

Ворочается Иванушка у старой Яги в нутре,
похрапывает, сопит, уткнувшись в желчный пузырь.
Старуху тянет на двор. Но холодно во дворе.
Бесстыдно светит луна. Бредет слепой поводырь,
за ним — хромой богатырь. Березка в шершавой коре.
Тополь стремится ввысь. Дуб разрастается вширь.

Под луной на боку отдыхает зеркальный карп.
Под корягой лежит изогнувшись тяжелый сом.
На дне собирает Аленушка скорбный скарб,
чтоб выбраться на поверхность и забыть обо всем.


Первая строфа начинается очень хорошо, с зарисовки зеркального карпа, всплывающего со "дна пруда" и образом сказочной Алёнушки, которая чего- то "знает".

А дальше что?
А дальше у автора идёт скачок мысли в сторону и полный развал сюжета и неувязка с темой зеркального карпа.
Ни с того, ни с сего появляется в лесу мифическое Добро,(а речь то с первой строфы шла о пруде)
Но добро у автора стиха странное и не доброе.
Добро "копошится"!
М не только копошится, но дьявольски "стучит по земле ногой, выгибает спину дугой,
запускает коготь под камень.."

Так Добро ли это с неприятным и зловещим действием копошения и злыми "когтями"?
Нет, это не Добро.
Похоже, что автор сам не знает, что такое Добро и что такое Зло, раз образы у него путаются и вливаются одно в другое.

Следующий катрен опять ломает всю архитектонику стиха и начинается с новой темы о Иванушке, который, ну надо же, по воле автора " старой Яги в нутре".
Ну, пусть будет там, раз так хочется автору.
Но автор, в угоду рифмам уходит от темы Иванушки в прямом смысле "на двор" и дальше в полную бессмысленность образов берёзки, дуба и тополя:

Ворочается Иванушка у старой Яги в нутре,
похрапывает, сопит, уткнувшись в желчный пузырь.
Старуху тянет на двор. Но холодно во дворе.
Бесстыдно светит луна. Бредет слепой поводырь,
за ним — хромой богатырь. Березка в шершавой коре.
Тополь стремится ввысь. Дуб разрастается вширь.

Таким образом, три разномастных катрена не понятно о чём и зачем, автор объединяет в заключительную строфу, возвращаясь к Алёнушке, которая непонтяным образом как попала на дно. Ведь в первой строфе о Алёнушкиных приключениях на дне пруда говорилось в прошедшем времени.
Алёнушка УЖЕ знала, как "Зябко лежать на дне, прикрыв ладошкой лобок".
То есть, она уже там была!
Каким же образом в последней строфе Алёнушка вновь оказывается на дне, чтобы собрать " скорбный скарб"?

У автора явные не лады с прошлым, настоящим и будущим временем, что говорит о его слабой технической стороне произведения.

По большому счёту, 2 и 3 строфа совсем не по делу припечатаны в стих и не имеют никакой смысловой увязки с 1 и 4 строфой.
Можно подумать, что автор взял и приплёл эти строфы, что не казался стих пустым.

Таким образом, стих с ломанным сюжетом, со странными, не логичными, не по теме, вставками и обрывками строф, необоснованностью выдумок о Добре и Зле, а помимо прочего и с путаностью во времени действия персонажей.
Поэтому говорить о том, что у автора есть какая то "религиозность" тематики и идея мира, "погрязшего во зле", просто НЕТ никаких оснований.
То, что Херсонский, по его признанию , не пронялся моими статьями о психоделике Чёрного Георга,- ничего удивительного нет.
Такой багаж малой мастеровитости с непониманием высоких задач поэзии есть проблема у многих современных поэтов.
Но главное не в багаже, а в том, что некоторые поэты категорически не хотят поднять своё восприятие и образ своего мышления хоть на одну ступеньку вверх.

Вот например великолепный стих Георга по теме Херсонского
зеркального карпа.
Но посмотрите внимательно. В этом произведении не найдёшь ни одной технической неувязки. А это уже высокое мастерство плюс необыкновенная фантазия и ум, где автор сумел передать в символах образ Красоты и Добра - это Карп из речки, всплывающий к облакам и постепенно принимающий фантастический образ Дракона .
Философия Георга уникальна.
Можно ли образ Дракона принимать за ЗЛО??
Ведь Дракон вырос из доброго, мечтательного Карпа.
Ответить на это вопрос, наверно никому не удастся.
Это высший философский образ ДОБРА.
На мой взгляд, ещё ни одному мировому поэту не удалось воплотить в поэзии такой образ Карпа-Дракона.
Может быть, Лермонтов был близок в Демоне. Но там совсем другая тема.

Это психоделика. Медиативного типа с применением трансфиксии.

Разглядывая Облака над Шинкансеном
Черный Георг

Когда Земля казалась молодым геоидом,
Гондвана от Пангеи не была отколота,
По безымянной речке плыл – червонный с золотом –
Какой-то протокарп, – наверх, по синусоиде.
О чём-то думал – о своём, и так, рассеянно,
Всё плыл и плыл, и не заметил, как закончилась
Вода реки, как берега с большими кочками
Давно текут внизу – движением размеренным.

И, плавниками шевеля лениво в воздухе,
Всё выше плыл небесный карп – один, задумавшись –
О том, как много разных рыб живёт в аду, лишив
Аниту-демона практической возможности
Пугать существ, что дышат – кожей или жабрами:
Какие страхи – там, где всё уже закончилось?! –
Так думал карп, не глядя вниз, на заболоченный
Участок суши, где кружились птеродактили.

А, между тем, его чешуйки принимали цвет
Всё интенсивнее, переливаясь гранями,
И плавники – свои меняли очертания, –
Так осень знаки незаметно пишет на листве...
Небесный карп всё рос и рос, и вот уже дракон
Плывёт по небу, хоть загадывай желание.
Его хвосты и гребни – всех оттенков пламени –
Живописать нельзя – ни жестами, ни языком.

...Когда проносишься куда-нибудь, задумавшись,
А облака бросают тени на снега вершин,
Периферийным – не рассудочным – скольжением
В свою не всматриваясь, – чтоб снежинкой не кружить, –
Вглядись – в другую, вдалеке клубящуюся, – жизнь:

В ней есть – и карпа, и дракона отражения.

Похвально, что вы до конца, Дмитрий, как критик, стоите в защите своего автора, которого рекомендуете. НО..
Но не кажется ли вам, что договариваете за автора то, чего на самом деле нет?!
В стихотворении нет такого фрагмента, где баба Яга съедает Иванушку. Ну, вот нет и всё!
И в сказках такого нет. В сказках добро всегда побеждает зло.
А то, что накатал автор в своём стихе, то это его личная инициатива и его выдумки, которые, а поэзии никогда не ценились.
Насчёт моих знаний можете не беспокоиться. Моих знаний достаточно, чтобы отличить выдумку от настоящей поэзии.
То, что вы вынуждены додумывать за автора, чести вам не делает, а лишь подтверждает слабость авторского текста.

Нет у автора никаких слов и образов о дубе,- "хорошем дереве.. дающем энергию, а тополь энергию забирает. И тополь в данном случае берёт верх над дубом. Дуб разрастается только вширь. Это опять таки подчёркивает победу Зла."(с)
Ну, вот нету и всё!!
А есть вот что: перечисление деревьев.

" Березка в шершавой коре.
Тополь стремится ввысь. Дуб разрастается вширь."

Какие смыслы можно почерпнуть из этих простых, как дважды два, строк??

Берёзка в коре.
Тополь- ввысь.
Дуб - вширь.

В том то и состоит искусство поэзии, мой взгляд, чтобы найти такие слова и такие сцепки для слов, чтобы из этих новых сцепок новых смыслов построить ОБРАЗ и выявить основную Идею произведения.
Для этого существую в поэзии художественно-выразительные средства.
Есть ли у Херсонского эти средства?
А вот нет никаких художественно-выразительных средств, кроме простых предложений, типа "Старуху тянет на двор".
нет ни эпитетов, ни метафор, ни других каких- либо троп.
Бедный стих на художественные средства.

Хотя, я заметила, что начало стиха мне понравилось.
Понравилось намечающейся идеей отражения поверхности и дна пруда. На поверхности мерцание воды. На дне - ил.
Как в жизни, на поверхности прекрасно, а на дне - ил.
Но к сожалению развить свою идею о двойственности мира и бытия, на мой взгляд автору не удалось.
Вот вы тоже, Дмитрий, как критик почувствовали зачатки идеи в начале стихотворения, а потому так щедры на похвалы автору.
Хвалить, конечно нужно, но в тоже время не надо автору давать расслабляться, раз стих не доведён до ума.
Концовка то стиха скатилась на примитив.
Если было возможно доработать произведение, то я бы соединила бы 1 строфу, с 4-ой.
А остальной матерьял бы использовала для других тем.
Но и в этом случае, стихотворение пришлось бы дорабатывать:

Огромный зеркальный карп всплывает со дна пруда.
Висит над прудом луна. Карп подставляет бок
холодному бледному свету. Вокруг мерцает вода.
Только Аленушка знает, как илистый пруд глубок.
Странно глядеть оттуда. Страшно попасть туда.
Зябко лежать на дне, прикрыв ладошкой лобок.

Под луной на боку отдыхает зеркальный карп.
Под корягой лежит изогнувшись тяжелый сом.
На дне собирает Аленушка скорбный скарб,
чтоб выбраться на поверхность и забыть обо всем

Потом, посмотрите, как редкая возможность сравнить два стихотворения двух современных авторов, написанных почти в одно время!
И что интересно, у обоих авторов в основе лежит одна и та же идея и мысль о превратности бытия и трансформации Добра и Зла.
Каждый автор чувствует сверхзадачу идеи и, каждый автор по своему решает её, но в одном фантастическом русле.
Хмельницкий уводит свой стих в сказочные образы.
Чёрный Георг трансформирует своего Карпа в Дракона, что, тоже, почти сказочный вариант разработки идеи.
Но до конца ли поэты воплотили свою идею?
Удалось ли?

Как я уже говорила выше, увы.. Хмельницкому из-за недостатка мастерства, скудости художественно-выразительных средств удалось лишь затронуть идею о Добре и Зле. Идея осталась нераскрытой и в зачаточном состоянии.

В то же время хотелось бы рассмотреть какие же методы и приёмы применяет Чёрный Георг, чтобы раскрыть главную Идею своего произведения о Карпе.
А методы и приёмы у Георга передовые, ультра-современные: символизм и психоделика.
психоделику он же сам и разрабатывает в течение уже многих лет.
По его словам, "ПСИХОДЕЛИКОЙ СЛЕДУЕТ СЧИТАТЬ систему методов умелого использования элементов психолингвистики применительно к литературе, в частности, к поэзии, направленную на создание нелинейного эффекта усиления, получаемого читателем от прочтения / прослушивания текста."

Психоделика может быть разного типа - экспрессивной, неэкспрессивной или медиативной, как например, в данном стихотворении.
Психоделика может сочетаться с другим методом - трансгрессией - это когда полное использование всех этапов трансгрессии.
Психоделика может сочетаться и с не полной трансгрессией, - трансфиксией - это когда используется лишь один элемент полной трансгрессии.
Как например в данном стихотворении Георга о Протокарпе использована трансфиксия в самом конце как итог и вывод всего стихотворения, когда автор озаряется философской Идеей и осмысливает эту космогоническую идею отражения жизни в противоположности, Добра и Зла:

...Когда проносишься куда-нибудь, задумавшись,
А облака бросают тени на снега вершин,
Периферийным – не рассудочным – скольжением
В свою не всматриваясь, – чтоб снежинкой не кружить, –
Вглядись – в другую, вдалеке клубящуюся, – жизнь:

В ней есть – и карпа, и дракона отражения.

Так же, как у Херсонского, стихотворение у Георга начинается медленно, с описательной картинки волшебного Карпа - Протокарпа, который плыл по "безымянной речке".
Но у Хмельницкого описательность тут же заканчивается и резко переходит в тему о сказочной Алёнушке, которая знала, что "как илистый пруд глубок".

Георг, же применяя символистский приём анаколуфа, где нарушается логическая правильность речи, создаёт двуплановый образ протокарпа, суть которого заключается в том, что за протокарапом начинает просматриваться черты другого за ним стоящего, а именно символ и образ авторской идеи о Добре и Зле.
Причём делается это ненавязчиво и скрытно. Идея в стихотворении не служит самоцелью для автора, а сохраняет подчинённое положение.
На переднем плане у Георга роскошное одеяние из красочных эпитетов, которые создают сказочный образ карпа.
Одеяние у Карпа - "червонное с золотом".
Когда же карп трансформируется в пространстве и времени в дракона, то одеяние у него фантастическое:

Его хвосты и гребни – всех оттенков пламени –
Живописать нельзя – ни жестами, ни языком.

В сочетании с редкоупотребляемыми словами словосочетаниями, но уместным, украшаетльным применением как "Шинкансеном", "по синусоиде", " геоидом,
Гондвана от Пангеи не была отколота", - текст приобретает современное авангардное звучание.

Если же сравнивать со стихом Хмельницкого, то там автор выпячивает свою идею о Добре и Зле, подчёркивая большими буквами. А надо ли так грубо навязывать свои образы для читателя?
В этом ли состоит искусство поэзии, чтобы напрямую объяснить глупому читателю, что под камнем живёт какая то "мразь"?
Не есть ли это авторская демагогия?

По лесу рыщет Добро, копошится в поисках Зла,
стучит по земле ногой, выгибает спину дугой,
запускает коготь под камень. Под камнем когда-то жила
какая-то мразь лесная. Теперь там кто-то другой.

От хорошего начала в стихотворении, Хмельницкий к последующим строфам скатывается всё дальше в притивизм и грубые образы, когда Иванушка "храпит" у старой Яги в нутре, а старуху, - "тянет на двор".
Но автор не объясняет зачем туда тянет.
так же не поясняет почему луна светит "бесстыдно".
Так же не поясняет, откуда взялся во дворе при бесстыдной луне " слепой поводырь" и "хромой богатырь".
Для чего эти образы в стихе осталось неизвестным.
Непонятным так же для читателя для чего образы берёзы, тополя и дуба, которые, без всякого перехода возникают после хромого богатыря.
Можно как угодно трактовать эти образы, как например, делает критик Румянцев:

"Херсонский спокойно передвигает свою "поэтическую камеру" с одного ужаса на другой. Сначала погибшая Алёнушка, затем добро, которое на самом деле не добро, а фальшивка, так как у добра не бывает когтей и оно не стучит ногой, затем Яга которая всё таки съела Иванушку.
Все эти эпизоды показывают полную победу зла в сказочном мире. И логика здесь совершенно чёткая и осмысленная."

Где тут осмысленность текста?
Где тут, в конце концов, написано, что бабя Яга съела Иванушку?
Бага Яга вышла во двор вместе с Иванушкой во дворе. А дальше неизвестно, что случилось. Потому что, луна почему то засветилась "бесстыдно".
Таким образом, в самом тексте невозможно обнаружить даже намёка на какое-либо пояснение непонятного сюжета, что лишь говорит о том, что автор плохо владеет словом и не подозревает о художественно-выразительных приёмах в поэзии.
Как я уже говорила, что лучше, на мой взгляд, 2 и 3 строфу сократить.

В то же время посмотрим, как мастерски Чёрный Георг развивает сюжетную линию, используя символистский приём плеоназма.
Ведь невозможно представить, что карп может думать. Это не логично. Но в символизме приём плеоназма позволяет создать 25 закадровый текст и двуплановый образ, который выявляет скрытую идею произведения.
А это есть искусство Поэзии.
Искусством поэзии современный поэт Чёрный Георг владеет мастерски.

Карп в произведении Чёрного Георга не только думает, но не замечает, как он плывёт и поднимается из реки в воздух.
Из нескольких строчек поэт мастерски создаёт фантасмагорическую картину карпа, плывущего в воздухе:

И, плавниками шевеля лениво в воздухе,
Всё выше плыл небесный карп – один, задумавшись –
О том, как много разных рыб живёт в аду, лишив
Аниту-демона практической возможности
Пугать существ, что дышат – кожей или жабрами:
Какие страхи – там, где всё уже закончилось?! –
Так думал карп, не глядя вниз, на заболоченный
Участок суши, где кружились птеродактили.

В это строфе подтекстом выступает идея автора, что внизу, где много "живёт разных рыб" - это ад.
Это такой ад, где уже практически нечем напугать.
Приходят на ум мысли о войне.
Были такие страшные войны, ядерные войны, водородные взрывы, что, действительно, практически уже нечем напугать "существ", живущих в аду.

К третьей строфе медиативность экспрессии в стихотворении слегка усиливается, потому что происходит чудесная трансформация Протокарпа в Дракона:

А, между тем, его чешуйки принимали цвет
Всё интенсивнее, переливаясь гранями,
И плавники – свои меняли очертания, –
Так осень знаки незаметно пишет на листве...
Небесный карп всё рос и рос, и вот уже дракон
Плывёт по небу, хоть загадывай желание.
Его хвосты и гребни – всех оттенков пламени –
Живописать нельзя – ни жестами, ни языком.

Если Карп был медлительный и с ленцой, то Дракон - это совсем другое существо.
Поэт не говорит о том, что за существо Дракон.
Самое главное в стихе то, что древний карп, задумавшись и медитируя, созерцая сверху Ад, трансформировался в Дракона.
Что можно ожидать от Дракона?
Автор об этом не говорит.
Но в конце стихотворения применяется приём трансфиксии - озарение авторской мыслью, которая воплотилась в глубокую космогоническую Идею Отражения. где карп может отразиться, трансформироваться в Дракона. Добро может отразиться во Зло.
Стоит вспомнить некоторые гениальные изобретения человечества, как открытие мирного атома, которые изначально учёными делались для добра, но отразились во зло, в ядерную бомбу.

...Когда проносишься куда-нибудь, задумавшись,
А облака бросают тени на снега вершин,
Периферийным – не рассудочным – скольжением
В свою не всматриваясь, – чтоб снежинкой не кружить, –
Вглядись – в другую, вдалеке клубящуюся, – жизнь:

В ней есть – и карпа, и дракона отражения.

Таким образом, Чёрный Георг, используя методы и приёмы символизма, психоделики и трансфиксии, получил космогоническую картину бытия, где основной идеей выступает идея отражения Добра и Зла.
На мой взгляд, до такого уровня раскрытия Идеи ещё не доходили ни в русской, ни в мировой поэзии.

В заключение хотелось бы привести слова самого Георга о космогонии:



Два Карпа. Космогония Чёрного Георга и "религиозность" Бориса Херсонского. Критика.


А современная космогония - это вообще необычайно интересная область, только почти никто из поэтов ее даже не пытается как-то разрабатывать. Все до сих пор продолжают ориентироваться на ретроспективные маяки. ;)) Культура смотрит не в небо, а в лужи под ногами - и там, лишь изредка, видит отражение тех звезд, которыми небеса полны. Так, вероятно, всегда было и всегда будет. Но нам ведь не обязательно подходить ко всему с навязанными современной культурой и антропоцентрической системой координат мерками! Короче - надо спешить создавать что-то стОящее - пока мы не стали функционерами в вечно отлаженно-буксующем поэтическом механизме.

Чёрный Георг.

Конечно, не очень корректно сравнивать сильное произведение с недоработанным и слабым.
Но, простите. Два современных автора пришли к одной идее.
Что из этого получилось, я надеюсь, стало ясно из моего исследования.

В то же время замечу, что слабые стихи публикуются в журналах, имеют читателя, получают наивысшие оценки критиков.
В то же время, сильнейшие, мастерские произведения современных авторов не знают своего читателя, не публикуются и, даже проходят на конкурсах не выше полуфинала, не замечаются и игнорируются.
Справедливо ли это?

* Опубликовано на сайте Литсовет, ссылка: