Великому Пришвину. Вот так сороки!

Cобака Вьюшка вышла на траву-мураву,
положила одну косточку на траву
и занялась этой косточкой, оставшейся от хозяйского обеда,
другую положила рядом с собой, чтоб не украли; без еды – беда.
 Вдруг откуда ни возьмись – сорока! И  к  самому носу собаки – скок-скок,
с огромный своим клювом   – косточку понюхать, прямо повар-кок. 
Когда же Вьюшка повернула голову к этой сороке – поймать  –
другая сорока, с  другой стороны,  косточку – хвать   
и унесла косточку – не догнать.      
 Дело  было  поздней осенью  и  сороки держались тут всем выводком –
лесной табор родства –
все семь штук –
от своих хитрющих родителей постигли все тайны воровства. 
  Очень быстро они оклевали украденную косточку
и, недолго думая, собрались отнять у собаки и вторую.      
Говорят,  что в семье не без урода, одна лапа колдует – другая ворует,
то же оказалось и в сорочьей семье, что иногда приворовывает.
    Из семи сорок одна вышла не то чтобы совсем глупенькая, 
а как-то с заскоком и  с  пыльцой в  голове давненько.
Вот и сейчас то же самое было – не всё складненько:
все  шесть сорок наступали большим полукругом – армадой плыла(!), 
поглядывали друг  на  друга – правильное наступление.
И только одна Выскочка поскакала дуром, как привидение.      
    Тра-та-та-та-та! - застрекотали все сороки.    
Это у них значило:  скачи назад, скачи, как надо,
чтоб всё сорочье общество было радо!      
    Тра-ля-ля-ля-ля! - ответила Выскочка.      
Это у неё значило: скачите, как надо,
а я – как мне самой хочется, я – как награда!
   Так на свой страх и риск
Выскочка подскакала к самой Вьюшке –
в том расчёте, что глупая Вьюшка –
потянется к ней поиграть, как к мягкой игрушке,
выбросит кость; сорока же изловчится
и кость унесёт, как самая умная(!) птица.      
    Вьюшка, однако, замысел Выскочки хорошо поняла сразу
и не только не бросилась на неё,  но, заметив Выскочку косым глазом,
освободила кость
и поглядела в противоположные стороны – одну, другую – разом,
 где правильным полукругом, как бы нехотя – скок...
и подумают..., – наступали шесть умных сорок.      
    Когда Вьюшка отвернула голову, вот это мгновение,
Выскочка улучила для своего нападения. 
Она  схватила кость
и  даже  успела повернуться в  другую сторону от высокой травы,
успела ударить по земле крыльями, поднять пыль из-под травы-муравы.
    И  только бы ещё одно мгновение, 
чтобы подняться на воздух – какие простые дела(!), 
только бы одно мгновеньишко судьба ей дала! 
Вот только-только бы подняться сороке, не переводя дух,
как Вьюшка схватила её за хвост – и кость выпала... плюх...
     Выскочка вырвалась, хоть рывок был непрост:
весь  радужный и длинный, весь сорочий хвост,
торчавший, как у комара, но только кверху жалом,
остался у Вьюшки в зубах и торчал из пасти её –
длинным острым кинжалом.
     Видел ли кто-нибудь сороку без хвоста? 
Трудно даже вообразить,
во что превращается эта пестрая  и  проворная  воровка  яиц, 
оборви ей хвост. Не сообразить!  –         
      Ничего сорочьего не остаётся в этой птице,
и ни за что в ней не узнаешь не только сороку,   
а и вообще любую птицу-небылицу –
там пёстрый шарик с  головкой сбоку.
   Выскочка села на  ближайшее дерево, теперь уж без хвоста, 
все  другие шесть сорок прилетели к  ней – неспроста! 
По всему сорочьему стрекотанию,  по  всей их суете, отображавшей драму,
было  видно, что лишиться сороке хвоста – нет  в  сорочьем быту большего сраму!
Воровать, оказывается и у людей тут, и у сорок в лесу, там –
позор и срам!
––––––––
*Михаил Михайлович Пришвин (1873-1954) — русский советский писатель, автор произведений о природе, охотничьих рассказов, произведений для детей разного возраста.

–––––––
М. Пришвин. Выскочка. (Отрывок.)
Наша охотничья собака, лайка, приехала к нам с берегов Бии, и в честь этой сибирской реки так и назвали мы ее Бией. Но скоро эта Бия почему-то у нас превратилась в Биюшку, Биюшку все стали называть Вьюшкой.
Достались ей от обеда две косточки...
С опущенным хвостом Вьюшка вышла на траву-мураву и занялась одной косточкой, другую же положила рядом с собой. Тогда, откуда ни возьмись, сороки: скок, скок! — и к самому носу собаки. Когда же Вьюшка повернула голову к одной — хвать! Другая сорока с другой стороны хвать! — и унесла косточку.
Дело было поздней осенью, и сороки вывода этого лета были совсем взрослые. Держались они тут всем выводком, в семь штук, и от своих родителей постигли все тайны воровства. Очень быстро они оклевали украденную косточку и, недолго думая, собирались отнять у собаки вторую.
Очень быстро они оклевали украденную косточку и, недолго думая, собрались отнять у собаки вторую.      Говорят,  что в семье не без урода, то же оказалось и в сорочьей семье. Из семи сорок одна вышла не то чтобы совсем глупенькая,  а как-то с заскоком и  с  пыльцой в  голове.  Вот  сейчас то  же  было:  все  шесть сорок повели правильное наступление,  большим полукругом,  поглядывая друг  на  друга,  и только одна Выскочка поскакала дуром.      - Тра-та-та-та-та! - застрекотали все сороки.      Это у них значило:      - Скачи назад, скачи, как надо, как всему сорочьему обществу надо.      - Тра-ля-ля-ля-ля! - ответила Выскочка.      Это у нее значило:      - Скачите, как надо, а я - как мне самой хочется. - Так за свой страх и риск Выскочка подскакала к самой Вьюшке в том расчете,  что Вьюшка,  глупая, бросится на нее, выбросит кость, она же изловчится и кость унесет.      Вьюшка, однако, замысел Выскочки хорошо поняла и не только не бросилась на нее,  но,  заметив Выскочку косым глазом,  освободила кость и поглядела в противоположную сторону,  где правильным полукругом, как бы нехотя - скок! и подумают, - наступали шесть умных сорок.      Вот это мгновение,  когда Вьюшка отвернула голову, Выскочка улучила для своего нападения.  Она  схватила кость и  даже  успела повернуться в  другую сторону, успела ударить по земле крыльями, поднять пыль из-под травы-муравы. И  только бы еще одно мгновение,  чтобы подняться на воздух,  только бы одно мгновеньишко!  Вот только-только бы подняться сороке, как Вьюшка схватила ее за хвост - и кость выпала...      Выскочка вырвалась,  но  весь  радужный длинный сорочий хвост остался у Вьюшки в зубах и торчал из пасти ее длинным острым кинжалом.      Видел ли кто-нибудь сороку без хвоста?  Трудно даже вообразить,  во что превращается эта  блестящая,  пестрая  и  проворная  воровка  яиц,  если  ей оборвать  хвост. Ничего сорочьего не остается тогда в этой птице, и ни за что в ней не узнаешь не только сороку,  а и какую-нибудь птицу:  это просто  шарик  пестрый с  головкой.  Бесхвостая Выскочка села  на  ближайшее дерево,  все  другие шесть сорок прилетели к  ней.  И  было  видно по  всему сорочьему стрекотанию,  по  всей суете,  что  нет  в  сорочьем быту большего сраму, как лишиться сороке хвоста.