Баловень юг

      Окна, щурясь от снежного света
      слюдяной самоцветной игры,
      смутно видят румянец рассвета
      и теней на сугробах багры:

      стёкла взрезал мороз филигранью –
      дивный мастер высокой руки!..
      С неба тучку ли? шкуру баранью?
      утро бросит на русло реки:

      слишком зябко закованной даме
      (ей бы ряби на тёплой волне!), –
      изумрудами – звонкими льдами –
      на себе не довольна вполне.

      – Затрещит сын-морозец на ложках,
      солнце лихо напялив как бриль, –
      день в сафьяновых мягких сапожках
      вновь запляшет с зимою кадриль.

      Ну, а вечер любовницу-вьюгу
      ветра-свиста на тур пригласит –
      и заздравную летнему югу
      («Лета многая!») провозгласит.

      Ночь взойдёт, хлебосольная очень
      (звёзды – жирные всё каплуны?), –
      аппетитный творожный, вдруг, сочень
      приготовит из теста луны…