Б О Е Ц

                М Е Д С А Н Б А Т А   

      Густой пеленой падал мокрый  снег на раскисшую дорогу,  на шинель на лицо, на ресницы, падал  и  таял, стекая  холодными  струйками с лица на  подбородок, проникая за   воротник, на разгоряченную продолжительной дорогой грудь.
      Хотелось остановиться, запрокинуть  голову, как в  детстве, и поймать жаркими губами лёгкую и  холодную,  снежинку, зажмурясь от удовольствия…
     Когда  это  было?
     Где-то рядом за этой белой пеленой идёт  изнурительная  и  жестокая  война… 
      Настя и  её  подруги  из 118  отдельного  санбатальона,  перекинув через плечо ремень, тянула  сани с раненым бойцом. 
      Маленькая, худенькая, она  изо  всех  сил  старалась  идти                ровно, но измученная бессонными  ночами, не успевавшая понастоящему поесть, порою, падала на  раскисшую  и  скользкую  дорогу.   
     Намокшая, заляпанная  грязью, Настенька виновато  оглядывалась,  улыбалась  измученной слабой улыбкой, останавливалась, поправляла повязку, успокаивая: «Потер-пи, бра-ток!».
      Машины с боеприпасами, буксуя порой, проходили  мимо  на передовую, обдавая  дымом и грязью. Хотелось пить. Снег  уже перестал  идти  и  вскоре в  лучах заходящего  солнца  по-               
явились  вражеские самолёты.  Девушка  уже  знала,  что  это  значит и, не дожидаясь приказа, свернула  с  колеи.
      «Воздух!» - размахивая  пистолетом,  кричал  комроты. 
     Полсотню  метров  Настя  преодолела  почти   бегом по
ухабам. До  спасительного ельника рукой  подать,  а  по  цепочке  девичьих упряжек с  ранеными  уже  яростно  хлестали  пулемётные очереди. 
      Девушка,  замерев  от  страха,  упала  на  сани,  прикрыв               
собой  бойца.  Пулемётная очередь  прошла  совсем  рядом.  Щепка  от саней  больно  ударила  в  щёку,  и  струйка  крови  потекла к  губам. Она почувствовала  её  солоноватый  привкус.  В следующую секунду санинструктор уже  бегом  бежала  к  лесу, используя то время,  на  которое  понадобит-ся  лётчику  развернуться  на  новый  заход.
      «Пить!» Настя  очнулась,  напоила  из  фляги  раненого  и  опять  впряглась  в  сани, чтобы,  петляя  между  деревьями,  продолжить  свой  путь.
    В  ту  ночь  девушки  сделали  семь  рейсов  к  передовой.
   Едва устроившись, как стали поступать с передовой новые  раненые,   которая   находилась   на  расстоянии  двух   
Километров от т  медсанбата. Раненых нужно было устроить,
накормить,  подготовить к  операции,  или  транспортировки  в  тыл…               
     Сумерки  всё  сгущались, и  нужно  было  обойти  всё  поле 
битвы,  обнаружить  и подобрать  раненых.   
      Вся  похоронная  бригада   погибла,  попав  накануне  в засаду. Пришлось и этим делом заняться  санитаркам  из               
медсанбата. Заглядывали в каждый  окоп, в каждую воронку, под каждый  куст.   
      Собрали убитых и  сложили  на  телеги.
      Уже совсем стемнело,  когда Настенька споткнулась о солдатский сапог, торчавший  из под  земли.
    Сердце   дрогнуло  и  гулко   забилось   в   груди   от   предчувствия. Она  потянула  за  сапог, присыпанный  землёю. Девушка обнаружила,  что  сапог  был  на  ноге,  и  она в  спешке стала раскидывать землю руками, призывая на  помощь  подруг, которые поспешили на зов, бросив
подводы. «Вдруг жив?...   Жив!»
      Настя  вдруг   почувствовала  тепло   человеческого  тела.  «Скорей!» - она    спешила   сама  и   торопила   других  санитарок. 
      Вскоре  бойца   откопали,   уложили  на  ровное  место.  Санитарки  молча  делали  своё  дело. Приведя солдата в чувство,  уложив  его  на  шинель,  бережно  отнесли  в  медсанбат.               
   
   В Е Ч Н Ы Й   О Б Е Л И С К.

Чёрный  ворон,  крест  усталый
На  лесной  опушке…
В  ту  войну  здесь  разорвало
Полковую  пушку.
Семь  бойцов – артиллеристов
Падали  на  травы,
Юный  дуб  в  тумане  мглистом
Был  свидетель  славы!
Возмужалый  и  зелёный               
Над  крестом  склонился
Он  стоит  посеребрённый
Вечным  обелиском.
Крест  истлеет,  прахом  станет…
Братскую могилу
Охраняет  дуб  тот  самый
Верный  и  красивый.