Прошлой зимой

Скрипит потухший старый дом,
Неверящий в огонь очаг,
И догоревшая свеча,
Стараюсь думать о другом.

Ложится снег на тени мира,
И дым окрестных деревень,
И в памяти опять сирень,
И даже в темноте красиво.

Печален двор, озябший пёс,
Заснул, прервав свой лай молчаньем,
И даже дерево печально.
Забыв про свет, забыв про рост.

Луна горит в морозном ветре,
Она зовёт уже годами,
Но занят я, занят делами,
Очистить надо Чашку Петри.

Ослабленная воля здесь,
Здесь смерть соседом обитает,
Она умна, она то знает,
Где я сейчас и где я весь.

У смерти есть подруга - слабость,
Она порой смешна, конечно,
Но иногда, особо нежно,
До сердца ей добраться малость.

Забыто, прожито и стёрто,
Ведь так я должен себе думать?
/
Я, знать, неправильный романтик,
И исправляться нет причины,
Зачем мне грусти именины?
Зачем мне именины страсти?

Оставив в порванных заметках,
Следы давно ушедшей скорби,
Я узнаю на что способен,
И корректируется меткость.

Тщеславный стих не видят люди.
Бог знает то, что люди видят.
Меняется накал событий,
И если суд идёт - пусть судят.

Я сделал то, что он хотел бы,
Он - погребённый под снегами,
Он говорил тогда стихами,
Он не смотрел тогда на небо.

Моё "тогда" - его "обычно",
Дань памяти вернуть посмею.
Иначе - было б неприлично.
И знай, "теперь", я не жалею.