Седой пулемётчик

Я вернулся, я вернулся, мама,
Что же ты, родная, не рыдай!
Всю войну я шёл к тебе упрямо,
Сквозь бомбёжки, пули и года.

Я пешком от Курска до Берлина
Прошагал под бурею свинца,
Всей войны безумная картина,
С первых дён до самого конца

Намоталась вёрстами лихими
На подошвы стоптанных сапог
И сердцами к страху, мы, глухими
Стали все, кто ужас превозмог.

Мы парною кровью умывая
Жала запылившихся штыков,
Пядь за пядью землю отбивая,
Шли швыряясь трупами врагов.

В нас простёртый сизой гарью воздух,
На века бесстрашие будил,
Сутками не зная сон и роздых,
Гнал к заветной цели впереди.

Не за славой, не за орденами,
Что  повисли слева на груди,
Каждый шёл к семье своей и маме,
Свои души болью надсадив.

Мы теряли в пекле "Цитадели"
Клочья их с останками друзей.
Слёзы градом на щеках висели,
Пулемёт строчил бойчее, в цель

Посыпая огненные строчки,
Расстилая строчками врага,
Мама, жив твой юный пулемётчик,
Хоть в душе окалины нагар.

И пускай виски истлели пеплом,
И осколки посекли пускай,
Но расцвёл отрадою в бессмертном,
В сорок пятом яблонями май.

Мы победу вёрстам этим длинным
Стоном сердца просалютовав,
Принесли в Берлинские руины
На худых изморенных плечах.

Здравствуй, мама, что ж ты, обомлела,
Оторопь сквозит в чертах лица,
Ты не встретишь уж каким хотела
Ласкового прежнего юнца.

Взор стал ныне  дымчато суровым,
Не смотря, что только двадцать два,
Ковылём степным белоголовым
Поросла  в дороге голова.


31.01.15.  15-35