Черновик

      Судьба
                короче долговой расписки, –
      в ней неразборчив
                откровений почерк,
      ошибки лет,
                помарки дней, описки:
      жизнь – не роман, не повесть –
                жалкий очерк…

      Черновиком
                писал всего полвека
      (на пипифаксе,
                тоненьких салфетках)
      с повинной явку
                небу человека
      и совесть распинал
                на голых ветках

      красивых истин,
                с виду непреложных
      да неподкупных,
                к пленникам гуманных –
      но только
                на поверку часто ложных,
      витиеватых,
                как обман туманных.

      Да что ж теперь? –
                Надежды нет на силу:
      старею ведь –
                то выдаёт походка,
      дышу трудней –
                откашлявшись насилу,
      глубокий вдох –
                желанная находка.

      Меня повергнув,
                некто там хвастливо
      мою окажет душу
                лишь добычей, –
      а мне погост укажет:
                «Ну, счастливо…» –               
      такой
                сложился на земле обычай.

      … Ночь
                неуютно-долговечной будет –
      в ней без рассвета
                одиноко станет,
пока петух дотошный
                не разбудит –
      там дух мятежный
                в новый день восстанет…