Приключения философа Талки. День 14-й, 1 часть

Купание в речке, кофе с бутербродом, сигарета – и в палатку как в норку. Кладу перед собой две драгоценности – дедушкину тетрадочку и книжку Александра Игнатьевича. Нежно глажу и ту, и другую. Вот они – две души Просветленных, открыты мне благодаря их Мысли и их Слову. Открываю “Как нам обустроить Родину”. Вначале идет о жизни самого председателя. В юности воевал за Родину. Был арестован за “вольные мысли”. Оказался неугоден власть имущим. Суд постановил отправить его как преступника в лагеря на целых 8 лет. А когда вышел срок – власть имущие уже безо всякого суда предрешили ему провести в этих лагерях весь остаток жизни. Там настиг его смертельный недуг. Казалось бы – все, конец жизни. Но – оказалось наоборот: и недуг победил, и из лагерей вышел, благо, нашлись и у его недругов враги. Вышел – и всю боль - свою и многих других выплеснул в души тех, кто наслаждался свободой - довольных и сытых. И открылись тогда у многих глаза на этот мир. И чем же они ответили? Преследованиями, злобными речами, клеветой и изгнанием. А он, далеко от Родины, проклинаемый ее правителями и обласканными ими холуями, презираемый толпой и почитаемый лишь немногими, и то в тайне, - он посвятил всю свою жизнь своему народу, его будущему. Писал свои думы, обличая зло и прославляя добродетель. Наконец, пришло время - сгинуло то зло, с которым он всю жизнь боролся своим Словом. Вернулся на Родину, где с таким же остервенением, как когда-то поносили, стали восхвалять его. Такие же власть имущие, такие же холуи и такая же толпа. И увидал он зло не менее страшное и стал, как прежде, его обличителем. А те, кто надрывался в славословии, отныне стали его врагами. Так оказался Александр Игнатьевич в колхозе, так стал создавать свой последний труд …
Откидываюсь на подушку, закрываю глаза, кладу книжку себе на лоб. С некоторых пор прочитанное не пытаюсь сразу же разобрать по кирпичикам и разложить по полочкам. Вначале оно должно раствориться, превратиться в облако, проникающее через все тело. После это облако должно приникнуть в душу и поглотиться ей, наполняя ее жизнью. А потом душа, как многодетная мать, будет рождать мысли и образы. Я погружаюсь в дремоту и слышу знакомый голос: ”Душой, перенесшей страданья, свобода обретена. Пусть капля томится в темнице – становится перлом она. Не плачь: если ты разорился, богатство еще возвратится, пускай опорожнена чаша -- опять она будет полна.” Сразу же прихожу в себя – дедушкин стих! А ведь – как раз об Александре Игнатьевиче: перенес мыслимые и немыслимые страдания, и стала душа его перлом в темнице. И наполнилась его Чаша великими мыслями. А великие мысли родили великие слова. Вот так дедушка! – захотелось теперь и его славные стихи почитать.

Но прежде – наружу, полюбуюсь и рекой, и шумящим камышом, и голубым в белоснежных тучах небом – и все это под озаряющим и согревающим солнцем. Приятны также хлопоты – сделать уху из пойманных утром рыб, а большие – так и пожарить отменно будет. И посидеть у пахнущего котелка, дымя сигаретой, и почувствовать биение любящего сердца и представить рядом с собой свою Мечту…

Умиротворенный после обеда, присаживаюсь в тени камышовых зарослей, раскуриваю еще одну сигарету и с наслаждением открываю дедушкин подарок. Пожелтевшие страницы, исписанные рукой человека, чье сердце стало мне так близко и дорого. Мысленно обращаюсь к нему: ”Здравствуй, дорогой Учитель! Я помню, что ты не любишь, когда “стихи разбавляют прозой”. Прости меня – сегодня я вынужден буду это сделать, я ведь не поэт. И мне очень нужно по-своему понять тебя, найти в твоей тетрадочке то что нужно хотя бы для крохотного приближения к своей заветной мечте.” И отвечаю за него: ”Хорошо, мой юный друг. Я тебе открою Истину. Но – будь готов к ее принятию. Сделай же так – открывай мою Книгу в любом месте и наугад читай Стих.” ”Все исполню, Мастер!” Становится весело и любопытно: приготовились, мои любезные – Мадемуазель и Месье? Закрываю глаза, открываю тетрадь, пальцем указую на пока неведомую мне “истину”. Читаю:”

Хоть этот мир лишь для тебя, ты мыслишь, сотворен,
Не полагайся на него, будь сердцем умудрен.
Ведь много до тебя людей пришло - ушло навеки
Возьми свое, пока ты сам на казнь не уведен.”

Несколько раз перечитываю недоуменно: “И в чем же здесь истина? Разве я думаю, что мир создан только для меня? Он и для других создан, конечно. Что означает – “не полагайся”? А вот это – “возьми свое”? Разве я не беру свое? Как-то скучновато и непонятно получается…” Подобные раздумья, в сочетании с только что съеденным обедом и убаюкивающим шелестом камышей стали навевать сонливость. Нужно прилечь на полчасика – пришло соблазнительное желание.