Старик и памятник

Сносили памятник вождю
Горластою оравой,
Не уступив в тот день дождю,      
Под визг истошный «Слава!..»

И в свете тусклых фонарей
Гранит блистал, как  лаком
Покрыт, но в пляске дикарей,
Казалось влагой плакал.

Набросив жёсткую петлю
Вождю трос в три захвата,
Под вой безумный «у-лю-лю!»
Под смех, и вопли мата,

Был должен рухнуть монумент,
Но вдруг невзрачный с виду
В тяжёлый, тягостный момент,
Сглотнув в сердцах обиду,
 
Уже преклонных, видно, лет,
Несвитый грязной ложью,
Рванулся этот странный дед
К дрожащему подножью.
 
И руки жёстко разметал
По холоду гранита,
«Не дам!» – и сам частицей стал
Большого монолита.
 
«Вождя призывы вам страшны
В трудах, что вьются нитью?
Но я частица той страны –
Меня взамен казните.

Не вы ль распяли так Христа?
Теперь в порывах страсти
Сроднившись с образом креста,
Пришли насильем к власти.

Вы память рушите свою,
Сжигая словно книги.
Я в вас двадцатый узнаю
Век в страшных, чёрных ликах.»
   
И вслед, как ветра жёсткий вскрик:
«…Вы люди или звери?!»
И площадь замерла на миг,
Как в глас небес поверив.

Ослабли руки. Трос обвис
Промокшей, дряблой лентой.
А дед поник, сползая вниз,
К подножью монумента.

Никто посметь уже не смел
Стащить с подмостка деда.
А он на камень мокрый сел,
Укрытый чьим-то пледом.