Свой - чужой

Когда я была маленькой, все люди были русскими. Нет-нет-нет, я не националистка. Ни в коем случае. Маленькой я была в семидесятые годы прошлого века. В нашем большом и дружном классе в 52 школе города Свердловска, что на Урале, училось в разные годы от сорока до сорока трёх человек. Я знала тогда совершенно точно, что все мои одноклассники именно русские. И татарочка Гуля Насрыева, и немка Нина Шрейдер, и Лена с украинской фамилией Хоменко, и Лёша Борщ, и я - Оля Мельникова. Мы были русскими. И мы были хорошими. И хорошим был весь огромный мир. Плохими были фашисты во главе с Гитлером. Они убивали мирных жителей. Тогда, сорок с лишним лет назад, война - с разными битвами, победами и поражениями - мне, не видевшей её, казалась ужасной. Но вот рассказы о сожжённых жителях деревень рождали во мне совершенно чёткий протест - простых жителей убивать нельзя, это несправедливо, это страшно. Такой же протест возник (и до сих пор отзывается эхом того, детского страха) при словосочетании "красные кхмеры". В далёкой и непонятной стране Камбодже-Кампучии убивали таких же, как я, мальчиков, девочек, их мам и пап, бабушек и дедушек. Убивали фашисты. Потому что небольшая кучка считающих себя вправе вершить судьбы всех остальных начала "революционный эксперимент".

А про евреев я в те годы вообще мало что слышала. Или сама была маленькой дурочкой, или евреи были слишком скромными. Может быть, они в нашем классе были, но я об этом не знала. Но то, что они тоже русские - это было понятно и так. Они были русскими, но евреями. И они много страдали. Я не помню, кто это говорил, но точно помню, что они страдали. Потом, когда в сознании зафиксировалось слово "концлагерь", стало понятно, почему евреи страдали больше остальных. Потом я видела на фотографиях (а позже, в Саласпилсе, настоящие) женские сумочки из человеческой кожи. И груду детских башмачков с убитых мальчиков и девочек. И отрезанные женские косы разной длины - белые, рыжие, чёрные.

Фашизм - это убийство не имеющих возможности ответить с оружием в руках детей, женщин, стариков. Это понимание - из детства. Это - в крови. Это - навсегда. Это единственное разделение людей - на хороших и плохих. На людей  и фашистов.