Колыбельная

Светлой памяти
моей бабушки - Анастасии Петровны и
деда - Николая Ивановича Пустоваловых


- Тамбовский волк тебе товарищ!
В Москве,
в квартире коммунальной,
дразнили в детстве так меня...
Но Волк Тамбовский -  не товарищ,
тот Волк Тамбовский -   нам родня...
Родня  по крови мне
и всей тамбовской стороне.

***
1.
Помню ль своё родство?
Где вы, сверчки запечные?
Раскатало житьё-бытьё
времечко быстротечное.

Всё как в русской песне:
степь да степь кругом...
Небо - васильками,
верба под серпом.
Тихо. Вечереет.
Пахнет молоком...
Вот таким я помню
наш крестьянский дом.
Сердцу так печально,
а душе - легко:
запах мяты дальний
ветром донесло...

Сердцу так взгрустнулось
только оттого,
что тропинку к детству
время замело.
Сон одолевает
каждый уголок:
травы засыпают,
но не спит волчок.
Бродит, поджидает
где-то у плетня:
ну, как колобродит
где-то ребятня?
Лето катит в гору,
а потом - с горы...
Так и в нашей жизни
будет... до поры.

2.
Степь да степь кругом...
(время так летит!)
В низенькой светёлке
бабушка сидит.
Бабушка качает внученьку свою,
я не засыпаю... Я её люблю.

«Баю-баюшки-баю
баю внученьку мою...»
На руках у бабушки,
словно кокон, я лежу;
в невысокий потолок,
развысокий потолок,
низенькой избы гляжу.

«Баю-баюшки-баю,
не ложися на краю:
придёт серенький волчок
и утащит за бочок...»
Нежно бабушка поёт,
только страх меня берёт:
я волчка - ой как! - боюсь,
ближе к бабушке прижмусь:
завернусь я в одеяло -
не найти ему меня!
От того волчка немало
пострадала ребятня.
В сенях гуси: га-га-га...
Не найдёт их здесь Яга!
Поёт баба:
«Ой, лю-лю,
как я внученьку люблю...
Ишь, чего схотел волчок:
мою внучку за бочок!
Где ракитовый пруток?
Вот ужо! Ещё чуток!
Баю-баюшки-баю,
баю внученьку мою...»

3.
Тут запнулась бабушка... Думает... О чём?
Повела в отчаянье сухоньким плечом,
и платочек чёрный туже подвела:
вот такие, значит, у неё дела...
И уж вместо песенки что-то говорит,
тихо-жарко шепчет мне, знать, душа горит:

- Наш-то председатель, фельдшерицын муж,
он здоровый телом, а умом -  недюж.
Встретил на дороге - шла одна с гумна...
Ты, сказал, маманя, старого ума!
Что плетёшь ты детям? Ангелы везде!
А один играет даже на трубе!
Только пионеры в дудки здесь дудят...
Где, скажи, Настасья, ангелы летят?
Ты же не видала  даже ероплан!
Как же ты отстала! Ты - для сына - срам!
Как же в генералы твой кулацкий сын
выйдет, для примеру, и не он один?
Дыбом стала вся Расея - враг и там, и тут!
У тебя ж, Анастасия, ангелы поют!
Ты в уме ль своём, старуха? Ангелы с трубой...
Полтора десятка внуков ходит за тобой!
Правда,  с внуками везенье, с внуками - прогресс:
сын врага нам нынче строи  Волховскую ГЭС.
Все твои пошли в ученье, все - учёный люд!
У тебя ж, Анастасия, ангелы поют!

Плюнул. Бричка покатила...
Только пыль столбом.
Я его перекрестила -
пусть растёт умом...
               
4.
Ну, чего? Опять не спится?
Ворон взял свою дуду?
Чтой-то нынче не сидится
смирно старому шуту?
«Ай, дуду, дуду, дуду!
Сидит ворон на дубу,
он играет во трубу
во серебряную...»

Это сказка, это ложь...
Степь кругом!
Где дуб возьмёшь?
Негде ворону сидеть
и в свою дуду дудеть!
И к тому же, в ту дуду,
не накликал бы Беду!

5.
Ой, Беды я так боюсь,
ближе к бабушке прижмусь:
завернусь я в одеяло -
не найти Беде меня!
Ведь от этой ведьмы старой
так страдает ребятня!

6.
- Успокойся, Бог с тобою! Надо знать и честь:
и коняшка, и кукляшка у тебя уж есть!
И тебя одной заради, на мостке сидя,
дед уж час свистульку ладит, время не щадя.
Всё тебе, родная, будет: яблоки, медок...
И, как пишут в умных книжках, белка и свисток…
(Ишь, хватила: «белка»!
В наших-то краях
этакой безделки не видала я).
Всё другое...тоже будет!
Только спи, дружок...

Месяц ясный в небе ходити дудит в рожок.
Он не то, что чёрный ворон - в золото дудит:
оттого оно горстями по небу летит.
Золотые пчёлки вьются в синих небесах,
в тучках  Ангелы смеются - звёзды в их глазах.
Ну, а если что другое...
Да и это - Рай!
Засыпай скорее, внучка! Слышишь, засыпай...

Мне ещё отпрясть куделю, зядить дежу...
За тобой уж третий месяц я, мой друг, хожу.
Мать в Москве-то постигает важный институт...
Как на то хватает силы, как в Москве живут?

А в селе нет магазинов - надо хлеб испечь...
Накормить курей, скотину... На часок прилечь...
А с утра пораньше справить всё, что по двору...
А потом в колхозе тяпать сладкую свеклу…
Накормить гусей и уток, в хлев загнать овец...
(Знаю, станет генералом скоро твой отец!)
Навязать платков пуховых, валенки свалять...
Подоить козу, корову, сено заметать.
Помолиться о погибших, вспомнить о живых:
из сынов остались двое...
Нету остальных...
Ну, а там зима наступит - спину разогну,
и тебе, и прочим внукам вытку по ковру.
Навяжу я вам подзоры к белым простыням...
А потом опять коровы, чугунки, квашня...
Засыпай скорей, мой ангел, глазки закрывай,
и во сне, как на картинке,ты увидишь Рай…
Красный флаг,
на Спасской башне гулкие часы...

(И к губам её скатились ровно две слезы).

7.
Первый сын погиб в Кронштадте: говорят, беляк!
Мы и слов таких не знали: Вася был моряк...
А Егорий - самый старший,  стал как инвалид:
всё по свету где-то бродит, дома не сидит.
А Сергей - пропал без вести... Знаю: неживой...
Лишь отец твой здрав остался - самый молодой.
А Мария, Душка, Кланька - вдовы с первых дней:
на себе скотину тащат и растят детей.
Евдокия учудила - вышла за врага.
Шесть детей ему родила - вся и недолга!
Кто же знал, что враг священник?
Храм он свой поджёг…
И за то ему отмерен самый высший срок.
Прочих славно обложили: знай, Тамбовский Волк!
Нас всех по миру пустили...
Где же был ты, Бог?
Ой, прости, Христа - Ты – ради! Злая я не таю...
И сама того не знаю, что я говорю…
Просто плакать я устала -слёзы не текут,
для меня и слёзы эти - непосильный труд.
Лучше снова покачаю я тебя любя:
засыпай скорей, родная, береги себя.

Слышишь, пахнет донник, мята и чабрец...
Будешь ты богата,жених - молодец...

8.
(Нет, не выйти в генералы твоему отцу...)
И бегут, бегут слезинки  по её лицу...
Ить, родня как подкачала: старший брат - беляк!
У сестры - мужик священник, а отец - кулак!
Нет, не станет генералом мой кулацкий сын,
хочь прополз он всю Европу из последних сил...
Да и где теперь Тимоша, тот, что людям враг?
Мы-то думали хорошим  будет этот брак...

9.
(Что-то скрипнуло за дверь где-то на крыльце,
и слезинки, как снежинки, тают на лице).
Никого, дитя, не слушай, что твой дед - кулак,
что кому-то продал душу и колхозу враг...
Эх, врагов они не знают как определить:
обойти с крестом округу - всё водой кропить,
как бывало это прежде в засуху и зной,
чтоб пролились с неба тучки к нам святой водой.
Ну а как в хозяйстве справном жить без кулака?
Ведь во всяком деле нужно, чтоб была рука.
Нынче же одной заботой закрома полны,
хоть в колхозе на работу - ох! – горазды мы!
Мы и вправду всё умеем, всё своим трудом...
Отчего же только горем полнится наш дом?

10.
Замолчала.
И сначала: « Баюшки-баю...»
Слов её не понимаю,  руку тереблю...
Не понять мне, что ей горько в красном флаге том,
но беды её довольно -  дышится с трудом.
Кто убитый? Кто священник? - Не пойму никак...
Только знаю,  дядя Вася - храбрый был моряк.
«Защищал он честь России...», - папа так сказал,
тоже слёзы утирал он, покидая зал.
В этом зале,
в кинотеатре,
посреди зимы,
фильм о людях из Кронштадта с ним смотрели мы.

11.
Лучше бабу буду слушать: что мне тот волчок!
В лес тамбовскую он душу вряд ли сволочёт.
Мы ему родня по крови...
Баюшки-баю...
Я её напев старинный вслед за ней пою:
«Баю-баюшки-баю,
баю внученьку мою...
Кот по лавочке идёт,
нам подарочки несёт.
Уж как я тому коту
за работу заплачу:
дам кусок пирога
да кувшин молока...
У него-то, у кота,
головушка маслена.
Это правда лишь одна,
не напраслина...»

12.
Только мне опять не спится, Ангел не велит:
с золотой - в цветах – божницы на меня глядит.
Знает, нынче, пополудни, - солнце так пекло! -
отдала я  чёрной кошке  хлеб и молоко...
Только бабушка не знает – завтра повинюсь…
А она меня качает - изливает грусть.

Над божницей тихо-тихо  вьётся мотылёк,
он не знает в жизни лиха - Ангел уберёг.

«Баю-баю-баюшки...»
На руках у бабушки,
словно кокон, я лежу,
на высокий потолок,
развысокий потолок,
низенькой избы гляжу.
Вьётся полог расписной...
Из кадушки дух квасной.
В алых маках, на лугу,
вижу радугу-дугу...
Солнце...
Звёзды...
Комара...
Загляденье!
Спать пора!

Одеяло в лоскутках на полатях, сундуках...
Лавки длятся вдоль стола,
Кровать - барыней - пошла:
«Барыня-барыня,
сударыня-барыня...»
А подзор - не позор,
славно вывязан узор,
с хитрецой да с приговорочкой,
с раз-вот-этакой-такой  - ить! - оборочкой:
там и Ладо, и лошадки, и цветы...
У лошадки - стать, повадка,
неземной - кружевной - красоты!
А бутоны на окне - огоньки:
деду видно далеко -  от реки!

                ***
Скоро дедушка придёт,
меня на руки возьмёт...
Скажет: «Спи, расти большой...
Да пребудет Бог с тобой!»

2003