Мариам 31Перипетии домашнего расследования

В триклинии(54)Корнелии Легаты время вежливо снимало шляпу перед хозяевами, деликатно позволяя им не замечать себя. Здесь мало что менялось уже лет сто пятьдесят. Иногда, конечно, проводили косметический ремонт, но новый макияж позволял приглашать сюда гостей без опасения прослыть неряхами, избежав, при этом, репутации модников и модернистов.
Здесь выросла Корнелия, её отец, и её дед, и прадед и, конечно же, её дети. Покойный супруг Корнелии тоже бывал здесь в нежном возрасте в качестве приёмного сына её дяди. Благородные Минуци Туллии усыновили отпрыска почтенного семейства дабы выдать ему более надёжную путёвку в жизнь, нежели доблести и добродетели предков. Впрочем, с добродетелями её супруг тоже не расставался, даже подпав под законный каблук воинственной подруги детских шалостей. Этот каблук капитально придавил не только его самого, но и весь его армейский штаб. Когда Минуций Туллий командовал легионом, солдаты и офицеры твёрдо знали, что все реляции и донесения нужно вначале доставить на кухню к супруге легата или в ту точку, где она в тот момент дислоцировалась. А уж Корнелия дальше решала, что следует довести до ведома самого, а на что наложить собственноручную резолюцию. Командир никогда не оспаривал приказов своей благоверной, но подчинённые нередко молились о том, чтобы боги благословили неугомонную матрону чадородием и отвлекли её от опёки над легионом. Столь отчаянные молитвы не могли не быть услышаны, и не один раз легат отправлял супругу в Рим на шестом-седьмом месяце беременности, дабы потомство бра¬вого воина появлялось на свет в достойной обстановке. Корнелия, правда, пыталась возражать, но муж собирал всю имевшуюся у него силу воли, и её хватало на то, чтобы выдержать мощный напор, которому обычно не мог противостоять ни он сам, ни весь его легион. В столице легат, как правило, оставался ещё пару месяцев и, приняв на руки очередного Минуция Туллия-младшего, отбывал восвояси, оставив супругу на некоторое время на попечении её матушки. Корнелия Легата долго дома не сидела и, дождавшись пока подсохнет грязь на дорогах, следовала вдогонку мужу, препоручив свёрток с ребёнком заботливой кормилице. О её возвращении узнавали все сразу, и даже к встрече Императора легион так не готовился. Чинились доспехи, точилось оружие, выносилась из палаток лишняя рухлядь, укомплектовывались вещевые мешки, драились казармы. Впрочем, когда легат завершил свою военную карьеру, благодарные офицеры собрали деньги на статую… Корнелии Легаты. Она так и стоит в маленьком галльском городишке Ньев, где последний год квартировал легион Авла Минуция Туллия.
Двое из шести сыновей Минуция Туллия умерли в детстве, трое погибли в сражениях, а младшему Корнелия Легата определила гражданскую карьеру, поскольку начинал он её после смерти отца, когда они уже прочно осели в столице. К юному Минуцию Туллию судьба была благосклонна – ему удалось вывернуться из-под чугунного пресса матуш¬ки. Когда мальчику исполнилось восемь лет, она решила взять на воспитание годовалую дочь своей двоюродной сестры Секунды. Секунда, конечно, протестовала. Но Корнелию Легату, если она что-то задумала, остановить было невозможно. Она пригласила Секунду с мужем и со всеми девятью дочерьми к себе в деревню. Она долго ходила кругами вокруг обоих супругов и, наконец, решили, что маленькая Виктория Нера погостит ещё немного у тётки. Она загостилась на пять лет. Материнский надзор над Минуцием Туллием чувствительно ослабел. За это время мальчик вырос. Через пять лет отец Виктории Неры, не без влияния Корнелии Легаты, собрался препоручить младшую дочь богине Весте. Жребий показал, что его решение совпало с волей богов. На судьбу Минуция Туллия это уже не повлияло. Он заканчивал обучение и готовился к магистратуре. Его мать проводила время в посещениях храмов и в беседах со жрецами и жрицами. И даже когда сын решил обособиться и поселиться в доме своего деда по отцу, она возражать не стала, да и жилище находилось на соседней улице. Смерть мужа и детей настроила её на мысли о потустороннем, поэтому контроль над младшеньким ограничивался у Корнелии Легаты небольшими пиратскими набегами. Это вполне можно было пережить.
Минуций Туллий не очень любил посещать материнский очаг, но триклиний был его любимым местом в этом доме. Здесь всё дышало добрым прошлым, будоражило светлую память об отце и о старших братьях. Когда эдил переступил порог триклиния, вре¬мя, как обычно, резко повернуло назад, и он стал вихрастым любознательным человечком в детской тоге. Навстречу ему поднялась сильно помолодевшая Корнелия Легата, а махонькая двоюродная сестрёнка, с которой он любил возиться в перерывах между домашними и школьными шалостями, радостно сверкнула глазёнками и подняла руку, приветствуя. Минуций Туллий свалился на кушетку и выпалил:
-Душу отдам за кубок горячего вина! И жаровню сюда – я продрог. Нижний этаж дома отапливался, но Минуций Туллий не мог согреться из-за того, что с утра нацепил, по ошибке, летний плащ. Посыль¬ный неожиданно оторвал его ото сна, и, не мешкая, эдил быстро накинул на себя что попало, и был таков. Теперь он расплачивался за свою поспешность и, как выражалась его почтенная матушка, за плебейские привычки, привитые отцом-солдафоном. Она бы ни при каких обстоятельствах не стала одеваться сама. Хоть Рим сгори.
- Так я и знала, - сказала Корнелия Легата, глядя на лёгкую тунику сына, - вылитый папаша! С чем пожаловал, сердце моё?
- Мама, мне нужно посекретничать с евреями, которых ты у меня забрала месяц назад.
- Сговорились? У Аматы такие же намерения.
- Мама, это важно, здесь очень серьёзные лица замешаны.
- В чём же проблема?
- Ничего не могу рассказать – дело государственное.
Заниматься государственными делами для Корнелии Легаты было вполне привычно, а вытряхнуть из маленького дитяти историю с телом фламина в фамильном триклинии тоже сложности не представляло.
- Ну что же, сейчас разберёмся, - деловито подытожила она смущённый рассказ

Минуция Туллия, - только я тебе скажу сразу – девушка поднялась на ноги три дня назад, и за это время за пределы дома и сада не выходила, а мальчик, конечно, снуёт везде, однако ему не справиться с таким человеком как Валерий Вер. Это первое. Второе, как я поняла, они оба вообще настроены своеобразно, в том смысле, что они считают убийство грехом.
-Ну, это они тебе мозги заморочили.
-Дитя, подбирай слова.
-Не сердись, мама. Ты не знаешь, сколь хитрыми могут быть преступники, -Минуций Туллий с преступниками пока почти не сталкивался, но, в силу занимаемой должности, считал себя знатоком уголовного мира.
-Хорошо, хорошо. Всё сейчас проясним.
Корнелия Легата велела рабу отыскать Мариам и Ицхака. Пока шли поиски, перед эдилом поставили небольшой столик, на котором тотчас же появилось множество блюд и большой кувшин тёплого вина. Эдил опорожнил неразбавленный килик(55), затем второй. После третьего он уже взирал на мир более, чем благодушно. Вошла Мариам, а об Ицхаке раб доложил, что он вместе с садовником отправился на рынок.;
-Ты можешь сесть, Мария, - сказала Корнелия Легата, - вот наш эдил хотел бы знать, что ты скажешь об этой денежке.
- Это священный шейкель. А кто вам его дал?
- Его нашли возле тела фламина Марса... - начала объяснять Корнелия Легата.
- Фламин – это римский жрец? Какое кощунство!
- Вот наш эдил и хочет знать, кто бы мог это, как ты выражаешься, кощунство совершить.
- А почему это кощунство? – спросил Минуций Туллий, подливая вино.
- Эти деньги уплачивают Предвечному для выкупа первенцев. Их нельзя разбрасывать где попало.
- Ну, почему же где попало – монетка лежала на Форуме.
- Для благочестивого еврея это – одно и то же. Она должна находиться в храмовой казне или где-то по дороге к ней, в
подобающей упаковке, но не на земле возле язы... - дальше продолжать было небезопасно, но все прекрасно поняли, что не договорила Мариам.
- Хм! – покачал головой эдил, а Амата вспомнила, о чем предупреждала её Секунда Симплиция – действительно, они чересчур высокого мнения о своей религии, эти варвары.
- - Значит, ты считаешь, что обычный еврей в нормальном состоянии такую денежку на землю не бросит?
- Да.
- А просто потерять возможно.
-  Едва ли. Эти монеты берут с собой целенаправленно и больше ни на что они не употребляются.
-  Но всё-таки это слиток серебра...
-  Если так посмотреть, то конечно. Однако...
-  Ладно. Эту версию я уже слышал.
-  Ты доволен? – спросила Корнелия Легата.
-  Нет.
-  Мне, например, всё ясно. Мария, ты пока можешь идти.
Когда девушка вышла, матрона вцепилась в сына:
-Чего ты хочешь? Мои люди не имеют к твоим делам никакого отношения.
-Они уже «твои люди»? По-моему, это - бродяги неизвестно откуда и зачем появившиеся. Письма им странные приходят.
-Пока они жили здесь, никаких писем не было.
-А я думаю Минуций Туллий прав, - вмешалась весталка, - посмотрите, с каким презрением она отзывается обо всём римском. Это так оставлять нельзя.
-Обычные заморочки представителей маленькой нации – и только, - парировала Корнелия Легата, хотя ей это тоже не нравилось. Но сдаваться она не любила.
-В любом случае, их стоит изолировать и хорошенько допросить, -настаивал эдил. Они бы ещё долго препирались, но в триклиний вошел раб:
-Проконсул Корнелий Лентул Гетулик, госпожа, - доложил он Корнелии Легате.

 
 54 - комната, где ели и принимали гостей
55 - чаша на ножке с двумя ручками, сосуд для питья.