Мариам 44 Ночная мистика

Мариам проснулась среди ночи и никак не могла заснуть. Она долго ворочалась на кровати, прислушиваясь к ровному дыханию Квинты и унисонному богатырскому храпу Сажика и Прудентия за стеной. А вот посапывание Ицхака не прослушивалось. Неужели он стал дежурить в беседке и по ночам? Этого ещё не хватало! Господи, что с ним делать? Может, попросить Эйшу, чтоб взял его в ученики? По крайней мере, будет при деле. Господи, что скажешь? Куда пристроить Ицхака? Отбивается мальчишка от рук. Совсем беда. С такими мыслями Мариам задремала. Её сознание поглотил очень необычный сон. Или видение? Она не смогла понять, что это было. Ей пригрезилось, что она стоит на берегу моря, а в лодке перед ней сидит Иоханан и что-то рассказывает Эм Йегошуа. Они смотрят на Мариам и оба улыбаются. Улыбку Эм Йегошуа Мариам видела только раз в жизни – когда она впервые встретила воскресшего Господа. У Мариам в руке был фонарь, и она не могла сообразить – это игра отсветов пламени или сильная вспышка радости на лице Матери Господа. Но улыбнулась она точно. И Мариам лишний раз подивилась замечательному сходству Матери и Сына. Тот же профиль, только нежнее, тот же взгляд, но тревожнее, мучительнее. Во сне Мариам никакой тревоги в глазах Эм Йегошуа не было. Она указывала рукой на берег - Мариам обернулась. Навстречу ей шел Рабби, а за Ним огромная толпа совершенно незнакомых людей. Они прошли сквозь Мариам и направились к морю. Откуда-то появился Кифа и стал крестить всех, кто следовал за Рабби. А Рабби выделил из толпы пятерых – это были Квинта, Прудентий, Корнелия Легата с племянницей и Эйшу. Их Господь окрестил Сам. Мариам не помнила, чтоб Он кого-то крестил. Обычно это делали Его ученики. Даже Эм Йегошуа ввёл в жизнь вечную Иоханан.
Господь взглянул на Мариам и тоже улыбнулся. И это поразило Мариам. Он был очень жизнерадостным Человеком, но улыбка редко гостила на Его устах. Она очень искусно пряталась где-то в глубине Его души, иногда, словно нечаянно, обнаруживая себя в кончиках губ или в уголках Его глаз. А чаще он печалился. Оттого ли, что время от времени Его не понимали даже самые близкие, а, может, оттого, что жизнь вокруг была невесёлой. Да и среди Его учеников радость прочно поселилась только после Его воскресения, и особенно после того, как Господь Святой Дух сошёл на них в виде огненных языков. С этого дня для учеников началась совсем другая жизнь. Они перестали бояться и прятаться, перестали спорить и делить власть. Они, наконец, начали осознавать, ради чего они существуют на земле. Они стали солью этой земли и светом миру.
Иоханан подплыл к берегу, выпрыгнул из лодки, подал Мариам красивое алое яйцо и сказал:
-Через три дня выйдешь из города и пройдёшь семь миль по Апиевой дороге. Рядом с Иохананом вдруг объявились Кифа и Ицхак. Апостолы возложили руки на голову мальчика.
После этого Мариам открыла глаза и снова услышала вокруг себя сонное женское дыхание, мужской храп и свистящее посапывание Ицхака.
Утром её позвали в господский дом, и Виктория Нера, очень смущаясь, рассказала Мариам, как Господь просветил её во сне вместе с тётушкой. Проснувшись, она ощутила тонкую льняную простыню под своими ладонями. Её рукам вернулась чувствительность. Но поднять их она не смогла. Вокруг было торжественно тихо и радостно. Невзирая на то, что руки не двигались. Над девушкой витало предчувствие Идеала.
Самое интересное заключалось в том, что Корнелия Легата видела ночью то же самое, что и её племянница. Совпали даже детали. Но ни та, ни другая не могла сказать, во сне это было или наяву.
Когда Корнелию Легату покинули необычные ночные грёзы, она почувствовала себя невероятно маленькой и незначительной, мизернее муравья и даже песчинки. И это умаление не только не пугало её, но, наоборот, показалось ей весьма утешительным. Нужно было вставать, отдавать распоряжения и командовать кораблём домашнего хозяйства. А она ощущала себя даже не юнгой, а каким-то третьесортным пассажиром. Чем-то вроде раба. Но чувство это не было унизительным, а скорее, естественным, и оно очень радовало матрону.
Для разрешения таковых недоумений позвали Мариам. Мариам всё расставила по местам.