Двойной агент. К главе Миледи и дьявол

      (предыдущий сюжетный эпизод: http://www.stihi.ru/2015/01/24/4237)

Себя от несваренья излечив,
принц взялся за работу не для квелых.
Принц де Субиз для паники причин
искал сам редко, даже сокровенных.
А если сам кого в ней обличил,
то только после пафоса проверок.
Принц  время  тратил, но при всех потерях
он кое-что надыбал без истерик…

«…Кошмара даже больше, чем кровей!
Пусть тут улики в крохах, а не в гроздях,
есть этот медальон. Хоть не трофей,
но довод супротив приора грозный.
Плодит гад фавориток одиозных…

Душа не брюхо, значит, бодрой ей
быть нужно, если брюхо строит козни…
Про подземелье знаю с Полем розно.
Подземных принцев, как и королей,
не  пробил  век, но рано или поздно
к верхушке подземелья – мокро к ней
пробраться – я и сам сочту путь сносным…
Мне вновь для тайных копанок лакей
понадобится, ибо я –  больной сам…
Жизнь как витраж. Поярче стёкла клей
и принц сверкнёт средь блеклых королей.

Домой»! – груз личных дел всегда главней –
по городу в карете принц понёсся…
Он был задумчив. Лёгкость в голове
(как следствие недавнего поноса)
способность мыслить держит наравне
с мыслителями голубых кровей,
тем паче с говорящими с прононсом…

Крепясь в конце болезни, будто здрав,
принц без поддержки вышел из кареты;
всех лишних слуг подальше отослав,
лакея кликнул шёпотом: – Поль,  гдЕ ты?..

– Быть рядом и  служИть  вам  дав обеты,
мой принц, любуюсь вами я полдня!
Увы, моя фигура столь скромна, –
взахлёб шептал лакей вслед господину, –
что мой восторг и то мне не по чину.
Ах, ваша светлость, жаль не  вся  страна
в вас зрит живой вулкан, а не лучину!

– Замри,  Поль!  Я тебя не по дрова
опять хочу послать, а к капуцину.
Стой, где стоишь, и вид не подавай,
что ты внимаешь мне, смотря мне в спину.
Наглядные восторги подавляй.
Жди через три часа меня в гостиной.
Молчи, твоя ни к месту болтовня!
Сохранность нашей тайны – вот твой стимул.
Ты жив, покуда не оболган я.

– Не подведу. Да чтоб я сдох на месте!
– В речах твоих в мой адрес много лести.
Понятно. Ты стоишь на облучке,
а не в застенках дохнешь.  Позарез ты
мне нужен вновь. Твой яд в воротничке?
Я спас тебя когда-то при аресте,
хотя и знал, что ты, Поль, на крючке

у тайного врага – поймай-успей…
Ты при моём – уж раза три – отъезде
всё жив… На службе мне ты не упрел.
Друг с другом мы нуждаемся… в содействе.
Надолго в связке… до обрыва… вместе
хранить мы станем тайну. Был апрель,
когда с тобой я выработал цель…

Теперь пришёл октябрь. Моих известий
о городе, где  трупы  сплошь лежат,
за месяц не имел мой адресат.
За вести чтит меня он не из лести…
Заметь, я не  спрошу,  дав слово чести,
как ты пройдёшь туда и как назад

вернёшься  – мне маршрут не так уж важен.
Достаточно, что тайно он налажен.
Я скоро передам тебе письмо.
Рассчитывай всегда на обыск, но…
сдаваться с ним живьём ты не обязан.
Письмо вмиг уничтожь, а заодно
яд разгрызёшь ты, не моргнув и глазом.
Шанс будет скрыться – скройся, хоть на дно!..

…Поль был агентом с переменным знаком.
При принце он стал тайным атташе,
дистанционным кардинальским зраком
(сквозь цепь… стен, бастионов и траншей).
Потомок тех, кто тайно, но с размахом
подземную построил Ла-Рошель,
Поль, вырядившись тщательно монахом,
скользнул в ему известную лишь щель.

Монах вспугнул колонию мышей
и далее то вправо шёл, то влево,
где  посуху  бредя, где по колено
(ходули, к счастью, точит Ла-Рошель)
в холодных водах подземелья. Ленно

шныряли крысы – где их только нет!
Но Поль не крыса и не дармоед.
Посланцу не до страхов подземелья:
он шёл и нёс  секрет  одновременно.
Секрет смертельный, но авторитет
хозяина велит на  смерть  переть.
Прочувствовав, лакей шагал надменно,
но… с помощью ходулей-костылей…
Вдали от бастионов не мгновенно
Поль вылез под кустом на пустыре…
Не встретив патрулей –  везло,  наверно –
Поль шёл на явку. Где-то там таверна.
Рассчитывать, коль что, в ночной дыре
На встречу без связного было б скверно…
              .           .           .
В интригах беспринципен или быстр,
принц де Субиз, как есть, эквилибрист.
О ловкости его писать бы книги,
озвучивать восторженные крики…

Любой шторм с моря, с берега ли бриз,
в дни солнцепёка или холодрыги –
по части руководства и интриги
тянул воз обороны де Субиз.
Борец за веру не носил вериги.
Он красил образ принца-горемыки,
внося в любую канитель сюрприз:
давать решенье через фигли-мигли.

Принц был врагом для многих, кроме вшей.
Известная фигура промеж шельм,
слыл де Субиз не худшим среди бестий…
«В ночь смерти  и  разбойники – мишень:
спасенье ни в бою не шло, ни в бегстве…
Героев  яркий свет,  отребий  тень
сравнять умеет к ночи грудой бедствий
Война, что лихорадкой треплет день.

Разбой и мародёрство, людоедство –
в голодной Ла-Рошели – не предел
того, как высоко и круто средства
Войны возносят ад из недр в Эдем…

Я тайнами, секретами вертел,
как сортировщик домыслов-шатаний,
и создал службу там, где мы плутали.
Успешен ход не пустяков, а ДЕЛ.
Ведёт всё то, что остаётся в тайне
и что не терпит методов кустарных,
теперь мой штатный  сыск,  мой новодел,
ведь фактор слухов издавна довлел

на слабости расследований старых, –
где утончён, а где-то и брутален,
так начал принц письмо, где  обругал он
хаос войны, как  мы  его ругаем, –

Ночная бойня – городу позор»!
До  принца  вплоть, подходом нелукавым
озвучив всё с паническим вокалом,
о бойне весть принёс ночной дозор…
По части всяких монстров фантазёр,
был с логикою принц непререкаем.
А что ещё мы боком или краем
о ларошельскм принце знать желаем?

Принц де Субиз – в интригах не стажёр
при всех загадках типа «форс-мажор».
Мятежник не на раз (а впрочем, дважды),
труд мыслить возлагал принц не на двор:
любил и сам напрячься очень даже.
«…Убийца чуть до  фобий  не довёл!
Влекли убийцу не разбой, не кража.
На улице, по мраку рядовой,
где всюду затаится сила вражья,
всех живодёров кончил живодёр,
ленясь кого заманивать во двор, –
представил принц, но жертвы – не  товар же
чтоб среди ночи резать их до фарша!
Ночную вахту  Смерти  сдал «вахтёр».
Кровь с мест убийств он на  подошвах  пёр…
но убивал  случайно  ли на маршах?
Жуть! Ухари чужие до сих пор,
отнюдь не с кроткой нежностью монашек,
творят свой в Ла-Рошели произвол.
На фоне их досадна немощь наших –
не   светочи  дней смутных и ненастных.

В расследовании вздор и не вздор
сплелись – свихнёшься иль поднимешь на смех…
Аукнется  ночной нам беспризор.
Безлунной ночью, тьме наперекор,
одной рукой сразить всю шайку насмерть –
такое и для  чёрта перебор.
Не вычислили нечисть до сих пор,
а время-то играет не на  нас ведь!
Ему нас впору  дурнями  ославить
и выдать на съедение Костлявой.

И если б только это! Чересчур
скопилось подозрительного много!
У дьявола есть тысячи причуд
и каверзных узлов, мол, наверчу –
чтоб всё распутать, хватит ли вам Бога»!..

У де Субиза нынче день таков,
что… хоть бы поделился кто умишком!
Но вспомнил принц о тайном, компромиссном
сотрудничестве с лучшим из врагов
и сел за переписку, зубы стиснув…
               .            .             .
    (продолжение следует)