12

Я кричу ему: "стой!", но он делает вид, что не слышит ни хрипов, ни стонов, все бредет по запыленной горной тропе, словно кем-то иным одержим. Я такой не один, нас двенадцать ослов, нас двенадцать железных жетонов, обменявших себя на стаканы и хлеб и раздавших все это чужим. Я смотрю на него, и на крест на груди, и на буквы на куртке "с п а с и т е л ь", я иду вслед за ним, на ходу матерясь и зубами вгрызаясь в бинты. У него за плечами не крест - автомат, он убийца, а не воскреситель, только мы - все двенадцать - мы веруем в святость и знать не хотим клеветы.
Он заходит в черту небольшого села и встает на центральную площадь. Что-то шепчет о притчах и о чудесах и к плечу прижимает приклад. Он почти невидимка в ночной темноте, а вокруг нас двенадцать, попроще. Слышу четко приказ "уничтожить всех немцев к чертям" и палю наугад.
Он идет по дороге, вдыхающий смерть, выдыхающий дым самокрутки. Я кричу ему: "стой!", но он делает вид, что ему глубоко наплевать. Я иду вслед за ним, матерясь на ходу, уже где-то трехсотые сутки. Его имя - Учитель, и с ним мы, двенадцать, привыкли уже убивать.