Странствие

               
На  тротуар,
                Как  рикошеты  пуль,
Растекшиеся  в  кисловатом  соке,
Вновь  косточки  вишневые
                Июль
Задиристо  плюет  себе  под  ноги.
Где  горы
                плавно
                вылились  в  плато
под  небом  удивительного  юга,
я  соберу  букетик
                из  цветов,
красивых  лиц,
                виолончельных  звуков.
Впитаю  в  кожу, словно  медонос,
Янтарную  дневную  поволоку.
Эй, здравствуй, пес!
                Давай  побродим,пес,
Чтоб  чувствовать  себя  не  одиноко.
Ты   знаешь,
                Радость – это  тоже – труд.
Всему  присущи –
                И  восторг  и  мука.
Так  хочется,-
                Чтоб  рядом  были  тут
Глаза  любимой
                Или  сердце  друга.
Легко  поведать, как  ты  колесил,
Как  просто – изложить  дорожный  казус.
Но  суть  и  точный  ряд  первопричин
Обычными  словами  не  расскажешь…
Мне  миражи  являет  Старый  Крым:-
Иду  в  пыли  татарского  обоза.
А  в  этом  доме –
                Сочиняет  Грин,
Затронутый  клеймом  туберкулеза.
Сойду  с  ума  от  стрекота  цикад,
Но   вкус  мадеры  чуть  поднимет  тонус.
Навеки  -
                То, -  на  что  нацелю  взгляд,
В  моих  глазах
                Внимательных
                Утонет.-
Базар  и  парк.
                Каштаны  и  музей.
И  кладбище.
                И  на  дороге  ослик.
Мечети, что  похожи  на  ферзей.-
Такого  мне  уж  не  увидеть  после.
И  прислонясь  к  нагретому  плетню,
Где  воздух  пахнет  нестерпимо  сыто,
Опять.
                Душой – кочевник,
                Оценю
Покой  патриархальнейшего  быта.-
Там – тень,ковер,софа, зеленый  чай.
Там  вечерами  розовеет  лампа.
Там  мир – другой.
                И  не  лишенный  чар…
Ты  остаешься,песик?
                Ну, и  ладно.
Был  умопомрачительный  гипноз.
И  вдруг  над  головой  качнулась  ветка.-
И  катится
                Созревший  абрикос
К  порогу
                Девятнадцатого  века.