Я и море. Первый день отпуска

Отпуск… Наконец- то я увижу море, поплаваю, позагораю…А если повезёт, заведу роман с хорошей женщиной.
Купил в дорогу всего сухого и вкусного: сыровяленой колбаски, солёных орешков, печенюшек «Мария», взял двухлитровый термос с кофе, еду и наслаждаюсь видами белорусских городов: Солигорском, Могилёвом, Гомелем,  любуюсь мелькающими берёзами и соснами, восхищаюсь огромным голубым небом с большими белыми облаками…
Уже в дороге я знал, что меня поселят с двумя безбородыми юнцами, только что окончившими архитектурный факультет. Молодые люди в два раза  моложе меня, бородатого и лысого…
Нас объединяло только то, что их направили работать на завод в город Барань, откуда я был родом.
Уже во время санитарных остановок , ребята, Олег и Толик, расспрашивали меня о старожилах городка, о наших пейзажных достопримечательностях, и я, как человек жизнерадостный и общительный, охотно отвечал на все их вопросы, не забывая подливать в одноразовые стаканчики горячий кофе.
Нас поселили в дачный домик, сдаваемый на лето в аренду турфирме «Илва».
В доме не было  никаких удобств: умывальник и туалет находились на улице, но дворик зарос мягкой бархатной травой: ступать босыми ногами по нагретой солнцем траве - огромное наслаждение. Хорошая погода, день светлый от яркого солнца, море рядом,- что ещё надо человеку?
Я заметил, что юноши, считая меня «дедом», решили купаться без меня… Позавтракав, они незаметно исчезли, и я пошёл на пляж один. С детства не люблю многолюдства.
В поисках тихого укромного местечка я прошёл километра два.
Когда наконец- то постелил полотенце на горячем песке, увидел тучу, стремительно застилавшую небо: чёрно- серая, с загадочным красно- фиолетовым пятном в центре, она напоминала гигантский вихрь, постоянно плывущий в атмосфере планеты «Юпитер»…
Ещё я заметил, что людей на пляже стало в два раза меньше…
Быстро раздевшись, я вошёл в тёплую ласковую воду, испытав то необыкновенное блаженство, о котором мечтал одиннадцать месяцев…
Доплыл до буйка и посмотрел по сторонам: «безмолвное море, лазурное море»* начинало дыбиться, по нему, как по Сатурну, шли красивые кольца; из отдыхающих на пляже не осталось и трети…
Надеясь на силу рук, я поплыл во второй раз к буйку, покачиваясь на гребнях волн и приноравливаясь к их движению.
Когда плыл назад, увидел на пляже двоих мужчин и одну женщину,- все куда- то исчезли…
- Море! Ты катишь волны голубые и блещешь гордою красой,- подумал я пушкинскими строчками и в третий раз,- последний на сегодня,- поплыл к буйку.
Море уже хорошо разыгралось и меня отпускать не хотело: я не мог плыть к берегу: либо волна окатывала меня, и я захлёбывался водой, либо я барахтался на месте и начинал тонуть,- тогда я судорожно плыл к буйку и спасительно держался за него,- такой путь я проделал раз десять.
На пляже не было ни одного человека.
Только теперь я понял строки Лермонтова: и некому руку подать…
Я нахватался воды и  не мог говорить, мог только откашливаться.
Меня охватил жестокий нечеловеческий страх: либо я барахтаюсь на месте, любо плыву назад, к буйку.
В отчаянии резко посмотрел вниз, в воду и увидел светлый прозрачный слой воды метра в три.
Я сделал глубокий вдох на всю мощь лёгких, погрузился в море и поплыл под водой, сдерживая выдох и стараясь не напрягаться.
Под водой волны не бушевали и плыть было легко, как в самую тихую и радостную погоду.  Я очень медленно выдыхал в воду и быстро- быстро бил ногами по воде, работая руками, как заправский пловец. Затем - опять быстрый вдох над водой и снова - «поплавок»…
Когда я вышел на берег, шумно дыша, у меня от страха мелко, противно дрожали ноги.
Я судорожно вдыхал свежий запах моря, ракушек, выброшенных штормом на берег, затейливых водорослей, свежей рыбы…
Успокоившись, обратился к Богу: «Спасибо, Господи, что остался жив, да святится имя Твоё» . Успокаиваясь, прочёл мысленно молитву три раза…