Забытый всеми, я закрываю дверь на ключ...

Забытый всеми, я закрываю дверь на ключ -
Быть заключённым.
И в этом мире сей тяжкий крест несу
Я - непрощённый.

Вокруг без края льды, снега Копакабаны,
И холод режет тело по частям,
Вонзаясь ледяным мечом мне в сердце, раны -
Как глубоки они, как я устал
От адских мук, от вечной мерзлоты.
А холод всё пронзительней, всё глубже, в душу,
Всё въедчевее, мне не вынести безжалостной зимы,
Но нужно быть сильней, цепляться, жить,
Не слушать ветра рык, не видеть темноты.
Она не вечна, она была лишь сном когда-то,
А жизнь прекрасна, сейчас в бреду, в беспамятстве,
Но знаю, я помню детство - ярких красок взрыв,
Пусть бедность на пороге, по соседству мир.
Мир теплоты он солнца полон, безудержных желаний и мечты,
И лишь во сне, однажды, вдруг увидел то,
Чему названья даже дать не смог...

Я был весь в шумной жизни, и босоногие мечты, беспечность
Мне согревали только солнца вечные лучи.
О, как прекрасно, в грёзы отворились двери,
Я в них вошёл и не поверил,
Что я стал частью жизненной пучины,
И прыгнув в океан, взобравшись на вершины, самых страшных волн,
Жил этим, пусть волнуясь, каждый раз старался, выплывал.
Быть первым, лучшим - так не просто,
Со мной мой Бог и солнца верные лучи!
И карнавалы, каких вы не видали,
Восторг и крики счастья "Вива!".
О, солнце яркое, палящее, ты так прекрасно,
Моё блаженство, райская пора!

В тот зимний вечер...
Да, какие зимы, здесь, в Гуанабара?
Я вновь, волнуясь, взмываю, падаю и разметаю волны.
Я полон жизни, полон солнца, такого жаркого!
Ещё мгновенье и само цунами расступится, застенчиво хмыкнув!
Но, Бог мой, леденеют ноги и... непослушное движенье тела,
Я падаю, и в тишине ужасной, подняв глаза,
Видение столь страшное, столь жалкое,
Мир плачет, солнце плачет - это грех мой,
Я вспомнил сон тот детства, увидел, теперь знаю это - снег...
О, Господи, скажи за что виновным быть мне?!
Я правдой жил, я не жалел себя,
Пойми меня, прости меня!
Скажите же хоть слово, люди!

Вокруг бушует жизнь, пески Копакабаны,
Всё верно - снегом стали мне они...
Из года в год - "День траура", я сам его назначил,
А вместо слёз - хрусталики из льда...
Но кто меня назначил виновным быть?
Скажи мой Бог, пусть долетит к тебе моя мольба...
Я плачу...


Памяти Моасира Насименто Барбозы (1921-2000) футбольного голкипера, защищавшего ворота сборной Бразилии, в трагически проигранном для них финале Чемпионата Мира 1950 года на стадионе "Маракана". Трагическим он стал и для самого вратаря, до конца жизни ему так и не простили тот злосчастный пропущенный гол лишивший сборную Кубка, а тот день, - 16 июля, считают днём траура в Бразилии и поныне.