О матерях, сыновьях и войне

Просьба не осудить, это лишь моё мнение и право на него.

В мучениях сладких предвкушений
В пол`уночь кроху родила.
От всех родных взяла прощение
В подарок – красны угощения
С любовью к жизни приняла.
Ей на младую грудь младенца…
По телу адская, несдержанная боль.
И кровью пропитались полотенца
Но сберегла её к сынулечке любовь.
Бежали дни… Плыл`и года
Любовью к сыну всё цвели её глаза.
Над детской люлькой опустилась голова
Улыбка матери с улыбкою ребёнка – навсегда?
Ей снился сон в ту золотую ночь:
Пожар, огни в лучах ушедшего заката
Её красивый сын до юноши дорос
В руках держа заряд для автомата.
Испариной покрылся чуткий лоб
По шее стек ленивой каплей пот
И охватил её озноб:
Не кончилось ночное предсказание:
Кто ей сослал такое злодеяние?
С душевным криком оторвалась ото сна
В слезах штормило ясные глаза.
С испугом раненой души
Вскочила к сыну: «Ты дыши!»
Но кроха сладко спал
Лобзание матери с улыбкою принял.
Любовь их Дьявол сегодня не отнял.
Бежали дни… Плыл`и года…
Зеленые поля оделися в снега.
В ряд юноши сидели у забора
В их молодых глазах не виделось задора.
И пальцами держали автоматы
И лишь один из них – косматый
Уснул младенческим терпимым сном
Он знал: не выспится потом.
Он просыпается при первых лучах света
Но где товарищи, где все-то?
В тревоге шумной думает, куда бежать
Но тут – и мать – как станет целовать!
С молитвой боженьке она в колени пала
Но сыну этого, конечно, было мало.
Он с простотой в глазах поднял ее за руку
Но тут же подарил родной кровинке муку:
Он вынул из кармана золотой кинжал
На рукоять из кожи привычкою нажал:
Жестокостью пронзил тугую грудь
Он сам определил для мамы путь
Почувствовал, как сердце утомилось
Его любить все долгие года.
Но женщина с слезами ухватилась:
Хоть не была она как прежде молода.
Рука морщинистая в грудь свою вонзилась
И вытащила из себя кинжал… и в грудь ему.
Ей резал слух, как сын ее визжал
Он ощутил кровавый вкус
От боли острой… на пол упал картуз*.
Но вынимать кинжал не стал:
Он для подобных войн был слишком мал.
Услышал материнский вой:
«Неизменимы мы судьбой
Но если умирать – со мной
Любимый сын мой».
И кровью слёзы бесконечно длинно
Текли ручьями по когда-то им любимым
Тропинкам. Где в детстве сын ее
Любил сдувать пылинки
Опавших зимних роз.
Им было мало времени для искренности слёз
Но бледными губами, умирая
Шептали сын и мать:
«Нас бы ждала повсюду жизнь другая…
Но так сложилось: дорога – и кривая
Мы против воли выбрали сей путь».
Склонился, задыхаясь, к маме в грудь
И прошептал, как любит.
Она в объятиях своих забытых грёз
Ответила: «Любовь ничто не сгубит
Мой сын».
«Я твой един…»
И закрывают медленно глаза родные люди
Не их вина, мы сами нудим
Такую жизнь, в которой есть война.
И развивалися на этой же тропинке
По обе стороны два флага:
Один был славный – украинский
Другим Россия называлась - «мама».
И с каждым днём смертельней станет рана
Мы же здесь сами господа своих речей:
Как дальше жить: и стать ли нам немей?
Чтобы лишиться братской крови.
Мы сами выбираем, кто сильней
Хотя мы можем жить своей же волей.
Ведь не хотите жить в земле среди червей?
От войн родных нам жить – нет жизни вовсе
От наших войн становится страшней:
И до какой же жизни ты дожил?
Когда кинжалом. в груди. Матерей.