Пёс Цыган

    Щенок появился на свет последним из выводка и самым слабым. Передние лапы его не слушались, и до полутора месяцев он так и не смог встать на них. К тому времени других щенков разобрали: овчарку-мать с хорошей родословной знали многие в округе. Чёрный как смоль Цыган остался один. Хозяин, видя, что щенок с трудом передвигается по двору на согнутых калачиком лапах, решил пристрелить его. Чего собаке мучиться…
    Позвал Иван своего друга Вячеслава. Одному тяжело было сделать такой жестокий, хотя и гуманный, по его мнению, шаг.
    Принесли они щенка в лес, положили на траву. Клацнул затвор. Но не дал друг выстрелить. Сердце у него зашлось от жалости. Цыган, подвернув под себя передние лапы, обречённо смотрел на людей, решавших его судьбу.
    – Заберу я его, – сказал Слава, пряча повлажневшие глаза. – Пусть у нас во дворе живёт, может, и поправится. – Он поднял овчарёнка, прижал к себе, а тот доверчиво прильнул к нему, облизал его лицо розовым язычком.
    Так появился у Киселёвых четвероногий друг. Пёс преданно служил людям. Оправдал он и надежду Вячеслава. Постепенно его конечности стали выпрямляться. И вот наступил день, когда он уже твёрдо смог стоять на всех четырёх. Слава был счастлив, что сохранил ему жизнь. Пёс, казалось, тоже понимал это, потому что изо всей семьи выделял именно его – своего спасителя – и беспрекословно слушался. Младшие ребятишки любили играть с Цыганом в прятки и, когда он находил их, поднимали радостный визг. Во дворе он чувствовал себя полноправным хозяином: не пускал коз в огород, разнимал дерущихся петухов, а уж лучшего сторожа для дома не сыскать было во всей деревне. Каждый угол вечером обойдёт, проверит, всё ли в порядке, вся ли скотина на месте, закрыта ли калитка. Зря он никогда не лаял.
    Хозяева держали свинью Катьку. Когда мать Вячеслава выходила во двор покормить её, домочадцы собирались в доме у окна наблюдать на «игрой» Цыгана. У Катькиного корыта разыгрывалось целое театральное представление. Вот корм уже в корыте, и свинья приступает к обеду, смачно чавкая. Пёс с равнодушным видом лежит возле конуры. Хозяйка поднимается на крыльцо и скрывается за дверью. Он тут же оказывается у лохани. Осторожно берёт хрюшку за ухо и, рыча сквозь зубы, ведёт её к забору. Та, тонко вереща, покорно семенит рядом. Поставит он толстуху у самого забора, оскалит зубы, рыкнет сердито: мол, смотри у меня; стой, где оставил, и не хрюкай! Та и стоит. А хитрец, в два прыжка подскочив к корыту, наестся быстренько и ложится спать у конуры как ни в чём ни бывало. Дремлет. Ухом поводит, прислушивается: никто не кричит, не ругается – значит, опять хозяева не заметили его проделку.
    Тем временем Катька, непонятно за что отбывающая наказание, замечает, что конкурент заснул. Она устремляется к лохани с радостным визгом и приступает к прерванной трапезе. Через некоторое время вновь появляется хозяйка. Она подходит к собачьей конуре, выкладывает еду в чашку:   
    – Ешь, Цыган. Ты, наверное, проголодался, бедный, – сочувственно говорит она, пряча улыбку. Пёс, подскочив к миске, жадно заглатывает куски, будто сто лет не ел. Но как только хозяйка уходит, хитрец в зубах уносит миску с едой в будку (ночью пригодится!), а оттуда вытаскивает вчерашнюю, пустую. И снова ложится возле конуры с раздутым брюхом. Последние куски и в горло-то уже не лезут, но зато – как сыграно! Комар носа не подточит! Не трогал он чужого! Своё еле-еле доел! А Катька… А что – Катька?.. Она не в обиде, да и не злопамятная она. Наелась, вон уже в луже отдыхает. Свинья – она и есть свинья, что с неё возьмёшь?!
    Шло время, постоянно расширялся круг обязанностей у Цыгана. Надя, сестра Вячеслава, работала в городе. Приезжала она домой на выходные, а в понедельник – снова в город. До автобусной остановки ей надо было идти через две деревни. Зимой по утрам темно, холодно и жутковато. Провожал её обычно брат.
    Но как-то раз ей пришлось идти одной. Выйдя на крыльцо морозным ранним утром, Надя постояла, не решаясь ступить в темноту. Потом позвала собаку:
    – Цыган, проводи меня, я боюсь идти одна.
    Пёс неторопливо вылез из своей тёплой будки, потянулся и потрусил чуть впереди.
    Так с тех пор и повелось: проводит он Надю до остановки и сидит рядом, ждёт, когда покажется автобус. Завидев его, поднимается и бежит назад. Каждый раз переживала за него Надежда, как он минует деревни: ведь и собак много на его пути встречается, и людей недобрых хватает.
     Проводив её в очередной раз и дождавшись автобуса, он побежал по знакомой тропинке домой. Надежда, войдя в салон, глянула в окно вслед собаке. Цыган, приостановившись, смотрел на отъезжающий автобус. Раньше пёс никогда этого не делал. «Что это он? – подумала Надежда. – Как будто прощается».
    Вернувшись через неделю, она узнала, что Цыган домой в то утро не пришёл. Вячеслав несколько раз обошёл деревни, расспрашивал у жителей о собаке, но никто Цыгана не видел. Долго ещё и сам Слава, и его родные, если где-то раздавался лай, прислушивались: не их ли это пёс? Надеялись и ждали, что вернётся домой умный и добрый друг. Но Цыган не вернулся, и что с ним стало, так и не узнали.