Поездка на целину в 1957 году

 
    1957-й год вошел в историю СССР как год VI международного фестиваля молодежи и студентов в Москве . Побывать на нем не удалось...
  Месяц май. Заканчиваю второй курс МАИ. Вдруг комсомольское собрание с повесткой 'О поездке на целину, явка обязательна.
  Шли с намерением - не ехать. Но заявления написали все, в том числе коренные москвичи (я жил в общежитии ). Даже за свои деньги покупали
рекомендованный перечень причиндал (телогрейку, сапоги, котелок, сухой паек и т.п.).
   Досрочно сдав экзамены, выехали 7-го июня. Бесконечно длинный состав из товарных вагонов повез 1200 "комсомольцев- добро - вольцев" в Казахстан.
Ехали долго и весело - с гитарами, песнями. 12-го июня прибыли на конечный пункт - станцию Есиль Акмолинской области. Зерносовхоз "Акмолинский" раскинулся на площади порядка тридцати тысяч гектаров. Группы развезли по отделениям и поселили в сборные финские домики. Член парткома совхоза рассказал нам, что хозяйство организовано на месте бывшего лагеря для особо
опасных преступников, отсидевших по 10-25 лет. Некоторые "бывшие" остались работать в совхозе. С ними рекомендовал в разговоры не вступать. "Особенно с ингушами. Они агрессивные, искалечат-убьют не задумываясь".
   Вечером пошел дождь, лил неделю. Строили "все удобства во дворе" из саман-ных кирпичей и душевые кабины ( вода поступала из бака, нагреваемого солн- цем), играли в преферанс. Утром, в обед и вечером приезжал молоковоз , в одном баке - борщ (ешь до упаду), в другом баке - сладкий чай.
   Старшим в нашей группе был Серега(Сергей Александрович) Купреев - будущий первый секретать Бауманского райкома Москвы, где на учете состояли члены Политбюро ЦК КПСС. Именно он вручал партбилет за номером 2 Брежневу , когда
тот задумал смену партбилетов (Ленину "вручили" билет номер 1, другим покойным нерасстрелянным большевикам билетов не досталось).
  Серега был прост в общении, но учился на "трояки". В группе таких было всего двое. (Отец Купреева - Александр Клавдиевич - служил в одном полку с моим отцом, в конце войны получил звание генерал-майора. До сАмой смерти они переписывались. А Сергей уже через пять лет перестал приходить на юбилейные встречи группы ).
   Наконец небо прояснилось и начался сенокос. Отвозили-привозили на автобусе. Сгребали сено, копнили, скирдовали, делали сальто вперед-назад (кто умел). Работали в плавках. Через пару дней четырех крепких парней (в том числе меня) отрядили копать яму под автовесы (т. е. весы для взвешивания грузовых автомобилей). Вот тогда-то мы воочию увидели - что такое "земля целинная". Процесс "копки" верхнего слоя (до глубины порядка 0,7 метра) был двухэтапным: сначала заостренным треугольником стального листа в 5 мм,
приваренным к обычному лому, отбиваешь кусочки земли-камня, а затем выбрасы- ваешь их совковой лопатой . Нижние слои до нужной глубины поддавались штыковым лопатам. За неделю сбросили лишний вес и от загара стали похожи на негров.
   После ямы и завершения сенокоса началась уборка пшеницы. На зерноубороч-ных комбайнах в те времена работало по два человека -  комбайнер (профи) и копнильщик. Комбайнер - в кабине, копнильщик - на площадке сбоку от копнителя. Площадка ограждена (чтобы не упасть) П-образными перилами из металлических уголков . Задача копнильщика - вилами равномерно разбрасывать поступающую в копнитель солому и после наполнения копнителя нажимать на педаль. Задняя стенка копнителя (решетка) должна подняться , чтобы позволить
выпаданию копны на землю. Затем решетка закрывается и т.д. Помню первый раз нажал на педаль, а решетка ни с места. Комбайн остановился. Разъяренный комбайнер кричит: "Ты чо не сигаешь в копнитель?! Податчик соломы забился, твою мать!.." Так, говорю, там зубья по низу решетки, спину подерут. А ты, говорит, сигай "рыбкой" и прижимайся к соломе. Делать нечего - приноровился сигать "рыбкой", потом подхватывать вилы (сброшенные на землю перед сиганием), догонять комбайн , заскакивать на мостик... и так полмесяца с раннего утра до позднего вечера . Талия от уголков ограждения превратилась в сплошной синяк (руками ведь не держишься, когда работаешь вилами). Телогрей- ку для защиты не оденешь в 40-градусное пекло. Трижды в день приезжал все
тот же молоковоз. Ночевали в копенках в ватных штанах, телогрейках, сапогах. шапках - даже в июле температура ночью опускалась почти до нуля . О всяких мылах - зубочистках - дУшах забыли до возвращения в домики. После этой "тренировки на выживание" меня вполне можно было забрасывать в тыл любого врага (тем более, парашютную подготовку я уже прошел, ибо "какой же ты маевец, если не нюхал неба").
   Дали день отдыха (мыться - бриться). Вечером пошел к нашим ребятам - сторожам на зерноток (поиграть в преферанс). Ночью вдруг приезжает молоковоз с незнакомым шофером . Просит насЫпать в бак зерна. Ни накладных, ни другой бумажки. Мы - "в отказ". А он в ответ - дурачки, все равно половина зерна сгниет. Говорит с кавказским акцентом. Мы решили, что - ингуш.Приготовились.
  Но он тихо - мирно уехал. На следующую ночь ребята брали с собой двух- стволку (один наш охотник привез ее с собой в рюкзаке ), но ингуш больше не приезжал.
   Началась вспашка убранных участков под озимые и меня направили помощником к трактористу Ивану (здоровенный мужик с пудовыми кулаками, неразговорчивый; я вспомнил словА насчет "агрессивных" и разговорами его не донимал). По инструкции я должен был регулировать глубину вспашки, сидя на железном "кресле" над лемехами. По факту мы договорились пахать по-одиночке по очере- ди : восемь часов - он, восемь часов - я. В мою смену Иван уезжал на велоси- педе домой , в его смену я чаще предпочитал спать в оставшихся копенках или уезжал на его велосипеде (первый раз он предложил велосипед безо всякой моей просьбы ).
   Начальство решило дать местному населению самодеятельный концерт в день открытия фестиваля (28 июля). Студенты МАИ всегда отличались страстью к сцене. (В 70-х годах к нам в Йошкар-Олу приезжал с концертом мой любимый исполнитель русских романсов Николай Николаевич Никитский вместе с вечно молодым Львом Оганезовым. После выступления мы пригласили их домой на
  "посиделки". Я тогда был доцентом кафедры кибернетики. Уставшего Никитско- го мы пощадили . Романсы на слова Есенина исполнял я под аккомпанемент Левы. После N-той бутылки Николай Николаевич сказал мне:"Бросай свою кибенематику, поехали в Москву, устрою в Москонцерт". Утром он вернулся к этой теме на трезвую голову, но повторять путь "самородков" без музыкального образования мне было не по душе).
   Для участия в концерте мне нужно было освободиться на день. С Иваном я договорился отпахать подряд две смены (16 часов) 27-го июля. Пропахал часов 10-11 и нечаянно уснул за штурвалом ДТ-54. В бескрайних просторах ДТП было исключено. Проснулся, испугался. Развернул трактор . В сумерках было видно, что вспаханная полоса уходит чуть ли не до горизонта. Поехал по полосе обратно, до "круга" добрался минут через 20, "вырубил" движок и уснул. Разбудил меня громкий мат Ивана. "Агрессивности" он не проявлял.Его взбесила
не вспаханная двухкилометровая полоса и не то, что я не доработал норму. Главное - зачем "вырубил" трактор?! "Мудохались" поочередно специальным "пускачем - заводилкой" минут тридцать пока двигатель не затарахтел. Иван дал велосипед и я уехал спать. Утром - репетиция.
   Вечером поставили два грузовика - один для сцены (откинули борта), другой для освещения фарами. К началу концерта уже стояла приличная толпа зрителей (человек 200 - не меньше). Освещение "зала" - естественное (звезды на небе), курить можно, пить нельзя.
  Зрители оказались благодарными - номеров без хороших аплодисментов не было. Подошла моя очередь. Спел пару известных романсов и третий на мои слова и музыку. Спрыгнул со сцены. Кромешная тьма из-за ослепленных фарами глаз. Пробираюсь через толпу, чтобы в сторонке курнуть. Вдруг на плечо опустилась тяжелая рука и хриплый бас "прошептал": "Пойдем - поговорим...". Услышав стандартную Воронежскую фразу - приглашение к драке, я подумал: "Вот она! Агрессивность местных!". Сосредоточился, прикинул варианты воздействия
на "противника" . Отошли еще метров на десять от толпы и неожиданно слышу: "Друг, спиши слова последней песенки...". Трудно  передать нахлынувшие чувства. Я порывался спросить его - зачем нужно было куда-то отходить с такой просьбой и многое другое... Он прервал меня : "Нам запрещено разгова- ривать со студентами. Концерт закончится, начальство уедет. Я со своими приду попозже. Выпьем , поговорим".
   Слово он сдержал. Человек пять пришло с парой бутылок "Питьевого спирта". Рассказывали долго. Больно было слушать. Это был лагерь политзаключенных, в том числе из поволжских немцев и ингушей. Ни убийц, ни насильников среди них не было. Но все имели клеймо "враг народа". На вопрос типа - а почему же Вам запрещено говорить со студентами, ведь нам читали это " Письмо" по поводу
культа личности , - ответ был четкий: "А что Вы, пацаны, поняли из этого "Письма"?.. И действительно, суть "Письма" доходила только до тех людей, чьи
близкие пострадали в годы ленинско-сталинских репрессий. А остальные, воспитанные в духе культа личности Сталина и оболваненные пропагандой, воспринимали выступление Хрущева Н.С. как обычное желание свалить на предшественников свои ошибки.
  Таких, зашоренных, и сегодня немало - демонстрантов с портретами Сталина.
  Заканчивалась наша целинная эпопея. Каждый получил по 1200 рублей ( это 56 бутылок водки по 0,5 л или примерно 800 буханок хлеба, или два хороших костюма, или четыре месячные стипендии) - все заработанные деньги шли в общий котел, который разделили поровну . Разрешили взять по котелку пшеницы на память. В последний день перед уездом устроили костер, который закончили игрой - бросаем по очереди по одной своей рабочей шмотке в костер; у кого бросить уже нечего, тот отдает 50 г своей доли спирта будущему победителю. Естественно, играли только парни, ведь одежду снимали с себя! После несколь- ких кругов очередь дошла до Толи Парадовского, который уже стоял и дрожал в одних плавках. Думали - греется . Но он, воскликнув "Эх, была - не была!" стянул плавки , кинул в костер и убежал в темноту (бегал он быстро - был спринтером). Стоявшие на крыльце девчонки завизжали. Игру мы прекратили, поскольку единодушно присудили Толику приз победителя.
   На обратную дорогу нам были поданы плацкартные (!) вагоны . Сидим ночью, пишем "пулю" и вдруг утром по вагонному радио сообщение : "... впервые в мире в СССР запущен искусственный спутник Земли...". Это было 4-го октября. Но мы же маевцы! Посрывали стоп-краны , выскочили в степь и бесились, как невменяемые. С трудом загнали нас в вагоны. В Москву поезд пришел по расписанию.
   Грамоту ЦК ВЛКСМ за подписью будущего председателя КГБ Семичастнова сохранил как память о веселой молодости. Конечно, жалко, что фестиваль прошел без нас. Но мне, человеку из общежития, даже не будь целины, "не светило" остаться в столице на июнь-июль или (тем более!) приехать в Москву из Воронежа к открытию фестиваля. До 101-го километра - пожалуйста...