Влюблённая в книгу

Ах, если бы, могла заламинировать, я жизнь свою, пускай не всю, хотя б один отрезок, мне скажут-хватит!
И резок тон их будет,  люблю и всё, я залохматить, тот некий знаменатель, сему моменту важности придать, оставив в памяти моей, как самобранку-скатерть, что выдаёт чудесных явств, совсем не лишних, мне по желанию и помнить, помнить, свои истории из жизни.

Так вот, найти в то время не могла Булгакова роман, то лето, семьёю жили мы в деревне, мосты я за собою жгла решительностью обладая в полной мере, не веря в Бога, да и в чёрта тоже, хотя ведь говорят- по вере и воздастся вам и деревенский быт, был внове может, но не пугал.

Пахучим разнотравьем, ромашками округу засыпал в полях и туго красной вишнею, обсыпаны деревья были и тот смешной коричневый телёнок, по утрам , как он скакал, резвясь и радуясь спросонок, ног"и четыре вскидывая сразу, и кожаный и мокрый,  мне в руку тыкал нос, чертёнок.
Гусей орава не спеша и вскрикивая иногда, га-га, шла к водоёму и спереди вожак их вёл травой зелёной и утро было росно, хотелось полной грудью задышать неповторимый, вкусный этот воздух.

В кухне летней,  незаметно, слегка обдав, взрывалось нечто у щеки прикосновением и лёгким сквознячком, двух мягких крыл, проём от времени шершавый был двери, и не задев его стремительно влетала, в мгновенье ласточка, гнездо, так свито было мастерски, из мягких  перьев  птенцы, ртов жёлтых три иль пять, раскрыты рты и ультразвуком голоса , скорее мать встречать, привязанные изнутри и крепко конским волосом.

Ах да, и дерево орех, дающий тень двору, вверху все ветки обнимали дом. Над черепицей крыши, рассказывал он вирши свои и слышно, как иволга  в зелёной нише у деревьев, пела по над речкой. И желтой  свечкою, о Боже! Светило сильно солнце, под вечер, мог быть дождик и бездорожье утром, не пройти и проще обувь  взять под мышки и босиком в грязь пластилиновую, подкатав штанишки, детство вспомнив, да с размаху- хрясть!  Тогда открыты все пути.

Вся в зарослях сирени, стояло здание и не души вокруг, не человека, когда чуть ближе подошла, глазами прочитала вывеску- библиотека, зашла с прохладой встретившись внутри.
Булгакова нашла и книга та,  искомая в руках и записав на родственницу в абонементе, да применив свои все чары, чтобы книгу получить и моя удача-ах!

И летний этот отпуск, был отмечен, нужной встречей с "Булгаковым" в обнимку просидела  день и не заметив, как подкрался тихий, летний вечер, темнело быстро и лампу мне зажгли, и колыхалась тень, и крались страхи, казалось Бегемот, не кот соседский там сидел и глаз его сияние зелёное, смущало душу.
Как колыхались ветки! Роман ожил в ночи, и очень редкий, совиный крик мне сердце опрокидывал на миг и шевелись, то ли тени, то ли, герои оживали, их образы собрались вкруг меня, и книги гений творил и сила некая, магически меняла мир.
Минуты пробежали и часы, вдруг чётко время сжали и книга продолжала очаровывать меня.

И эта, с книгой ночь, она подобная влюблённости в первые, оставила в душе свой след, я встретила рассвет, последние страницы доживая и мне казалось- герои книги были в жизни и не сомневалась даже-нет, что в измерении ином, живут всегда, навечно, в уютном доме Мастер с Маргаритой.
Там пишется другой роман и ночью плавится в подсвечнике свеча, дровами пахнет и живою печью, скрепит перо и в подстаканнике, чуть звякает стакан, когда маэстро припевая свой душистый чай и в колпаке своём, глядит на путь, далёкий Млечный. Остановилось время там и более, не быстротечно

  14.01.2015